Кирилл Апостолов - Времена и люди

— Работы по горло, а Симо… — смеется тетка Велика. — Он у нас такой. И когда учителем был в селе, и когда студентом, вечно за юбками волокся. А девочка ничего, все при ней. И знает, что нравится…

Филипп уже несколько раз встречал их вместе. Девушка скромная, милая — предупредить бы ее, дескать, гляди в оба, да как можно, если это бате Симо…

Кончают взвешивание. Тетка Велика уходит, а Филипп садится за длинный стол и принимается листать накладные — считает килограммы. Девчата из бригады, прицелившись, бросают в него спелыми помидорами и хохочут, а заведующий приемным пунктом Драго кричит трубным голосом:

— Не расхищать! Прошу не расхищать!

На площадке перед навесом останавливаются одновременно председательский джип и черная «Волга» с софийским номером. Бай Тишо, выскочив из машины, весь красный, размахивает руками.

— Можете идти в окружной Совет — куда хотите идите, только оставьте нас в покое! И без вас забот хватает. Объясняешь им, — говорит он, когда «Волга» исчезает за поворотом, — транспорта не добавляют, а знай себе долбят: давай, давай, давай!..

К нему подходит завпунктом.

— Бай Тишо, с границы два вагона вернули. Немец не захотел — перезрели помидоры, видите ли.

— Отдай-ка их немедленно тем, на черной «Волге», — пусть подавятся.

Из-под навеса уже кричат, передразнивая трубный голос Драго, что нет работы, люди простаивают.

— Филипп, где твои-то подводы с помидорами? — спрашивает завпунктом.

— Приедут, — отвечает тот, нехотя отрываясь от накладных.

— Приедут-то приедут, только когда? Ведь этих работников — хе-е-е! — нельзя без работы держать. Вишь, какие пижоны? Девчонка в кепке набекрень, парень в платочке. Работы нет, вот и устроили маскарад. Кроме всего прочего, веришь ли, я же должен думать и о мужской рабочей силе. — Драго подмигивает и шепчет доверительно: — Представляешь, браток, на этом самом биофаке одни женщины! Надо бы подсказать профессорам там, наверху, отчего в биологии застой: не может женское быть без мужского!.. Прошу, прош-у-у-у! — трубит он вдруг и бросается через ящики и корзины, расставив локти, будто квочка.

Нет, здесь невозможно работать, говорит себе Филипп, собирая разбросанные по столу документы, и уходит в канцелярию.

Через некоторое время он возвращается совершенно подавленный: бухгалтер заявил категорически, что квартал кончился, никаких, мол, справок и услуг!.. Филипп стоит в коридоре, и вдруг рядом неизвестно каким образом оказывается Таска. Он смущенно объясняет, зачем приходил и как его выпроводили.

— Пойдем! — решительно говорит она и тянет его за собой обратно, в канцелярию. Там она садится за счетную машинку и мигом все просчитывает. Но, прежде чем продиктовать последнюю цифру, грустно качает головой и говорит тихонько, чтобы не слышали другие: — Полная безнадёга…

Результаты и в самом деле неутешительные.

Он не помнит, как выскочил из здания и брел селом, как вышел в поле. Конечно, Филипп знал: урожай на опытных участках должен быть ниже контрольного, но чтобы такая большая разница… Вот когда Сивриев всыплет им по первое число, и никто ему рта не заткнет, потому что получается — прав был Главный.

«Безнадёга» — вспоминается тихий голосок Таски.

Это слово, дважды услышанное вчера и сегодня, делает, кажется, всю его жизнь бессмысленной.

А страх?.. Частицы этого омерзительного чувства он всегда носил в себе, но то, что случилось неделю назад в ресторане, потрясло его. Упал зонтик Виктории, и Филипп, завернув скатерть, наклонился его поднять. И совсем близко увидел вдруг колени Виктории — две нежные округлости, слегка загоревшие, гладкие, словно отполированный морем мрамор. Кровь застучала в висках, облила лицо кипятком, и Филипп широко открыл рот, переводя дух. Ничего подобного не чувствовал он ни с одной женщиной, это было как удар тока. Что же дальше, успокоившись, думал он, ведь Виктория — жена его брата. Нет, не жена — была женой, это большая разница… И вот этот неожиданный взрыв. Что это? Новая встреча с красотой и совершенством, которые он еще раз открывает в ее образе, глядя на нее уже глазами взрослого? Только ли это, думает Филипп, бредя по полевой дороге, или и здесь стоит за спиной та самая «безнадёга», о которой напоминали ему и Симо и Таска?..

— Эй! Тут случайно не турки живут?

На придорожной делянке стоят, впившись в него глазами, женщины из звена тетки Велики.

— Мы ведь не турчанки, чтоб ничего нам не сообщать. Говори конечный результат!