Александр Проханов - Скорость тьмы [Истребитель]

Лазурная, с серебряными переливами, была подобна ангелу с рублевской «Троицы», — та же божественная синева, в которой таял взгляд, ликовала душа, звучала молитва, и ты из бренной плоти превращался в бестелесный дух, мчался среди несравненных красот небесного рая.

Алая бабочка с алюминиевым блеском, темно-синими пятнами, изумрудной трепещущей кромкой была географической картой молодой, сотворенной Богом земли. На ней извергались вулканы, проступали руды, синели лагуны, окруженные зеленой листвой, и лицо начинало восхищенно гореть, словно ты — гибкий и страстный охотник, пробираешься в первобытных лесах среди диковинных цветов и животных.

Терракотовая бабочка, испещренная мелким орнаментом, была похожа на древний папирус с иероглифами исчезнувшей письменности. Тайные знания, пророчества святых и провидцев, ключ тайноведения, приводящий к разгадке ребуса жизни и смерти.

Пепельно-серая, с провалом черных глазниц, «мертвая голова», прилетевшая из «долины смертной тени», чтобы забрать тебя в юдоль беззвучных воздыханий и слез. Игрок просовывал в щель хрустящие сто рублей, автомат сочно сглатывал, и начинался полет разноцветных бабочек, сулящий бессмертное блаженство, всеведение, несравненное могущество. Или — обращение в прах, в ничто, в гаснущую пригоршню молекул.

Мальтус завороженно смотрел, питаясь пьянящими энергиями зала. Игроки, нажимая на кнопки, были движимы не страстью выиграть, и не страхом проиграть. Они испытывали ни с чем не сравнимое блаженство, не с чем не сопоставимую муку. Мерцающие знаки и символы выносили их к незримой черте, где они соперничали с судьбой, вступали в схватку с роком, бросали вызов смерти, стучались в райские врата. Или, сраженные молнией, падали в преисподнюю. Ничтожный человек, замурованный в жалкий быт, обреченный на унылое тление, раздвигал границы возможного. Управлял миром. Упивался сладострастием. Восхищался ужасом смерти. Оказывался в пограничном состоянии, где трепетало бытие, суля непревзойденную победу или сокрушительное поражение. На этой роковой черте человек начинал светиться. Был окружен прозрачным сиянием, которое через секунду превращалось либо в золотистое зарево, либо в меркнущую фиолетовую тьму.

Мальтус услышал неясную возню, сдавленные крики. Наружные двери растворились, и в солнечном прогале возникла невысокая женщина. В распахнутом мятом плаще, с кудряшками, она тянула худые цепкие руки, выдиралась из лап охранников. Вбежала в зал, заметалась среди автоматов, кинулась к лобастому человеку, окруженному бабочками. Схватила его за рукав, стала стаскивать с кресла:

— Женя, ну куда ты опять забрел! Ты же дал мне честное слово! Опять зарплату просаживаешь! За квартиру не уплачено! Еду не купить! Дети в обносках ходят! Ты же мне клялся, божился! Пойдем отсюда, Женечка!

Она кричала, тянула его. Он метался глазами между ней и игральным автоматом, на котором трепетали бабочки. Две силы разрывали его. Мучительная вина, сострадание, желание встать и уйти вместе с ней, за ее изможденным лицом, нелепыми кудряшками, мятым плащом. И магнетизм пылающего, наркотического мира, в котором реяли алые, золотые, лазурные демоны, вовлекая в безумный полет. Охранники подскочили к женщине, схватили за руки, поволокли. Она скребла ногами пол, истошно кричала:

— Будьте вы прокляты! Доведете до петли человека! Чтоб вы сгорели!

Ее выдворили. Двери сомкнулись. Опять царил мрак, в котором раздавались страстные музыкальные всплески, сыпались из темноты разноцветные валеты и дамы, мчались роскошные лимузины, манили на берегу океана дорогие отели и пляжи. Лобастый человек достал дрожащими пальцами купюру. Волнуясь, сунул в щель. Нажал на кнопки. И лицо его в разноцветных радугах стало безумным, раскрытый рот улыбался, и над ним махала крылами бабочка «мертвая голова».

Мальтус испытал моментальный прилив истерического веселья и ненависти, брызнувшей в голову пьянящей струей. Сжал кулаки:

— Эту Россию надо драть, драть и драть! — выкрикивал он, как в истерике. Умолк, бурно дышал, отирая с губ пену. Ведеркин в мерцающем сумраке молчал с бесстрастным лицом.

Садясь в машину, Мальтус услышал звонок телефона. Звонил директор принадлежащего ему ресторана:

— Владимир Генрихович, мэр Анатолий Корнилович уже здесь. Я вручил ему карту меню.

— Буду, — лаконично ответил Мальтус.

Ресторан, куда он направлялся, был частью ночного клуба «Экзотика», который включал в себя небольшой отель с десятком номеров. Там могли уединиться посетители клуба вместе с приглянувшимися им барышнями. В клубе на подиуме, в этот непоздний вечер, танцевала стриптизерша, не торопясь обнажать свой пышные формы. В аметистовых лучах мерцали ее хрустальные каблуки, плескались рыжие волосы. Ей вяло аплодировали несколько заезжих немцев, пара местных торговцев, музыканты гастролировавшей в Рябинске рок — группы.