Илья Казаков - Девушка за спиной [сборник]

– А ты писáл бы? – сразу спросил он.

Я задумался.

– Не знаю.

– И я не знаю.

– Ты чего, грустишь что ли?

Андрей сложил приборы в тарелку. Взял чашку с кофе обеими руками.

– Нет, думаю.

– О ее словах? – спросил я, даже зная это наверняка.

Он кивнул.

– Ты лучший, – сказал я. – Женщины это чувствуют.

– Да, хорош, – сказал он.

Слишком много грусти.

Я хотел его приободрить. Потому что его настроение мне совершенно не нравилось. С таким надо было сидеть дома, а не путешествовать.

– Уверен, что она будет вспоминать тебя исключительно с нежностью. Может быть, даже иногда фантазировать.

– Шутишь?

Андрей смотрел уже живее. Я его понимал, такие встречи должны погружать в грусть. Мимолетом, по касательной – столкнуться с чужой жизнью. Если бы ей было двадцать, грусти бы не было.

– Уверен, – подтвердил я.

Хотя, конечно, ничего этого не знал.

Он доел, я пошел с ним на улицу. Ждал, пока он покурит. На углу аккуратные рабочие клеили плакат. Концертный зал Nordea. Агутин и Варум.

– Ну вот видишь, – сказал я. – Хоп-хей, ла-ла-лей!

Он швырнул сигарету рядом с урной. Раздавил.

– Поехали.

«Одна ночь в Таллине. Которую он будет вспоминать всю жизнь», – сказал я себе. И позавидовал – но не этим воспоминанием. Его грусти. Такой комфортной в начале марта.

В самолете он говорил о школе. О девчонках, в кого был влюблен.

Я не перебивал.

Губы у нее были сладкие, как спелая малина. И цвет точно такой же.

Я смотрел-смотрел-смотрел…

На Лешку, который непроизвольно начал облизывать свои.

Девушка была хороша. Рыжая, высокая, стройная. Хохотала сейчас о чем-то со своим спутником. Именно спутником. Вокруг таких девушек только спутники, потому что все всегда будет вращаться вокруг них – что бы ни происходило в жизни.

– Сука, – сказал Лешка.

– Сука? – переспросил я.

Он понял, засмеялся.

– Не она.

– Жизнь, да? – уточнил я.

Лешка крутил зажигалку. Бросил курить, а привычка высекать огонь осталась. Вот и сейчас – он вспыхивал и гас, а затем снова вспыхивал. Бармен сначала посматривал напряженно, потом привык и расслабился.

– Я всегда спрашиваю себя в такие моменты: почему? Почему я опоздал? Почему я сейчас не с ней? Почему за нее сейчас заплатит этот придурок?

Лешка был неудачно влюбчивый. Каждый раз, когда я видел, как он загорается, я представлял себе амурчиков из шпаны. Резвятся-постреливают, намеренно выбирая тех, кому точно не повезет.

Сейчас они просто хохотали над ним, скорчившись в три погибели. Тыкали пальцем в стрелы, которыми он был увешан, словно старый дикобраз. Мне это не понравилось. Очень не понравилось.

Друг был очень хорошим человеком. И совсем не размазня. Просто ему катастрофически не везло, точно его крестная фея была из одной семейки с амурчиками. И хуже всего, что у него было правило – если девушка не одна, не вмешиваться в ее жизнь.

Он снова чиркнул, и в эту секунду она посмотрела на него. Именно посмотрела, а не скользнула взглядом. Потом отвела глаза. Снова быстро взглянула – и уже все, вернулась к беседе.

Лешка посмотрел на меня, взволнованный и изумленный.

– А если это шанс? – спросил я. – Если сейчас она дает тебе знать – подойди, попробуй?

Он сказал именно то, что я и ожидал:

– Ты же знаешь. Я никогда не отбиваю девушек.

Когда-то девушку отбили у него, и это было так больно, что он решил, что не сделает то же самое с другим человеком. Столько лет прошло, а он все помнил.

Амурчики посерьезнели. Я надеялся, что они выпустят в него еще пару стрел и тогда в разгоревшемся огне сгорит без следа то старое проклятие, которое он сам наложил на себя. Но нет, луки были закинуты за спину, и по всем признакам они готовились сейчас упорхнуть.

– Что, если это она? – спросил я. – Именно та, единственная. Которая сведет тебя с ума, да так, что ты ночью станешь писать стихи и ехать в обеденный перерыв через полгорода, только чтобы сказать ей не по телефону, как соскучился и что просто не можешь дотянуть до вечера!..

Лешка молчал, но слушал.

– Что, если она сейчас ждет, что ты подойдешь? Ей давно уже пора идти, а она медлит, желая, чтобы ты подошел.

Он продолжал молчать, но был хороший знак – он быстро посмотрел на меня и вновь опустил глаза. А рука сильнее сжала зажигалку.

Я решил его добить. Сделать контрольный. Потому что слишком долго я слышал от него это «почему».

И потому что меня очень разозлили амурчики. О том, что люди допиваются до чертиков, я слышал часто. А вот у меня были амурчики. Кудрявые, шкодливые. Я их невзлюбил сразу и окончательно.