Илья Казаков - Девушка за спиной [сборник]

Взмахнул руками и задел чашку. Кофе уже не было. Только на дне. И, как нарочно, он попал ему на кроссовку.

– Прости, – смутился я. – Хочешь, у меня постираем? Машина – зверь.

К ней подошел официант, принес счет. Сразу стало интереснее.

– Сейчас уйдет, – сказал я. – Пойдешь знакомиться?

Отвлеченный интерес сразу исчез. Он заволновался, и я одновременно с ним.

Она встала и прошла мимо.

Я посмотрел на него, потом на нее, потом опять на него.

– Я обернулся посмотреть, не обернется ли она, – объяснил он. – Не обернулась.

– Это банально, конечно, – сказал я и показал официанту, чтобы он принес счет. – Но если женщина на тебя не смотрит, это совершенно не значит, что она тебя не видит. Ты же ведь знаешь?

– Я подумал: если она на меня посмотрит, я в этом взгляде сразу все пойму, – произнес он.

Уже совершенно спокойно.

– Что поймешь?

– Будет она страдать из-за меня или нет.

Я смотрел на него, не отрываясь. Даже не заметил, как официант положил счет на стол.

– А в моем взгляде ты сейчас что понимаешь?

Он засмеялся и заплатил прежде, чем это успел сделать я.

На улице начинал моросить дождик. Хорошо, что метро было в двух шагах.

– Эй, – сказал я и ткнул его в бок.

– Вижу, – сказал он.

Она покупала какой-то журнал в газетном киоске. И было хорошо видно, какие стройные у нее ноги. Это слово всплыло само собой, и ему не было альтернативы.

Она вышла и увидела нас. Мы стояли и смотрели на нее, а она на нас. Всего пару секунд. Очень долгих.

Потом она опустила глаза и пошла. И мы тоже двинулись за ней. Не приближаясь, метрах в пяти. Она знала, что мы рядом. Походка вроде бы не изменилась, но возникла какая-то скованность или напряженность.

Народа было мало. Лето, разгар дня. На эскалаторе даже никто не пробежал мимо по левой стороне.

Она взяла левее, совсем немного пошла и остановилась.

– Умно, – сказал я. – Если бы прошла вперед, мы бы точно не пошли. А так дает шанс. Себе. Или нам.

– Я не могу, – сказал он.

Я молчал. Не по двадцать же лет, когда знакомишься направо и налево без какого-либо чувства ответственности.

Пришел поезд. Мы вошли. Естественно, в один вагон.

– В сорок пять оставлять женщину тяжелее, – сказал он.

Но у меня было ощущение, что он говорит не со мной…

И тут она вышла. Вышла и ускорила шаг. Опять не посмотрев.

– Осторожно, двери закрываются, – объявили нам.

Я успел его толкнуть. И выскочил сам, пусть мне по локтю больно ударила резиновая оплётка двери.

Стоял и думал, какую же сейчас взваливаю на себя ответственность. Но страшно не было.

– Ты же сам говорил, как тебе стало тяжело уходить не прощаясь. Как ты устал от этой роли. Как их жалко.

После развода Максим жил один. Детей не было. Как-то раз подвез некрасивую женщину, с которой познакомился в самолете. И остался у нее до утра. Был нежен и молчалив. Соврал ей, что моряк торгового флота. Часто и надолго уходит в море. И именно поэтому его бросила жена. «Какая же она дура», – сказала женщина, лежа у него на плече. Выпрашивала у него всем телом ласку, словно кошка. В свои одинокие почти сорок. Утром спросила: «Ты позвонишь? Только скажи честно». Он сказал «да». И увидел, какими счастливыми стали глаза.

Я выслушал эту историю и спросил:

– Зачем?

Чай остывал, но мы не спешили.

– Жаль ее стало.

– Жаль? А то, что она теперь ждать тебя будет?

– Память останется, – сказал он спокойно. – Что у нее тоже чудо было. Одиноких много, а чудес мало.

Я сидел и думал, что ему сказать. Нельзя так с женщинами… Но он был не прав и в то же время как-то удивительно прав.

– То есть ты теперь моряк торгового флота? – уточнил я наконец.

– Дальневосточного.

Через месяц я его спросил:

– Татуировку еще не набил? Краба? Или якорь?

Максим закатал рукав. Демонстративно.

– Пугаешь, – сказал я. – Надеюсь, до похищений имущества, как в случае с с товарищем Бендером и мадам Грицацуевой, дело не дошло?

– Не, я не по этой части, – отказался он.

– По чудесам?

– Типа того.

– И что, они счастливы?

Он думал. Долго, глубоко.

– В наш вечер – да.

– Время, – сказал я. – Тратишь впустую. О себе подумай.

– Ты знаешь, – спросил он, наклонившись ко мне, – как любят некрасивые несчастные женщины?

Я не знал. Поэтому предложил ему:

– Так останься.

– Не могу, – поморщился он. – В этот вечер я их почти люблю. Но ни разу не возникло мысли остаться.

Я спросил его о том, что думал:

– Ты думаешь, это честно?