Виктория Токарева - Жена поэта [сборник]

Надо посадить самолет. Но куда? Самолет – не вертолет, который может сесть на любую площадку, хоть на крышу дома. Самолету нужна посадочная полоса. А под крылом – безбрежье лесное.

Вспыхивают вопросы: как такое могло случиться? Но Михаил гасит в себе эти вопросы. Они не конструктивны. Необходима полная концентрация. Необходимы железные нервы и удача. Удача – это Бог. А железные нервы – это он сам.

– Река, – произносит Грач.

Грач не успел испугаться. Он испугается позже, когда осознает. Если успеет осознать…

Внизу поблескивает река, как стальная лента. Придется сажать на реку, больше некуда. Михаил и Грач знают: посадка на воду – дело опасное. Только две такие посадки увенчались успехом – на Неву и на Гудзон.

Надо точно рассчитать угол посадки, иначе самолет зароется в воду, люди не успеют эвакуироваться.

Надо объявить: пусть все наденут спасательные жилеты. В салоне начнется паника, а паника будет высасывать энергию у пилотов.

– Полоса! – вскрикнул Грач.

Михаил увидел среди деревьев ленту посадочной полосы. Что это за полоса? Она нигде не обозначена, не учтена. Видимо, когда-то во времена Чкалова здесь была авиашкола. Потом ее закрыли, перевели в другое место, а полоса осталась. Но какова ее длина? Хватит ли для посадки тяжелого пассажирского лайнера? Никто не ответит. И некогда. Самолет уже садится. Сел. И бежит по полосе.

За спиной в салоне – тишина. Стюардесса не объявила о спасательных жилетах. Люди ничего не подозревают. А может, подозревают, но замерли от ужаса, от ожидания удара, который называется «жесткая посадка».

Светлана Грушко заснула сразу после взлета, прислонившись головой к иллюминатору, так что, можно сказать, она пропустила и даже не узнала про «вдруг», случившееся с самолетом.

Проснулась от толчка. Самолет пробежал всю полосу, ему не хватило трех метров. Он выехал передним колесом на почву и встал как вкопанный.

Сели.

Грач посмотрел в стекло и сказал:

– Одна жертва. Зайца сшибли.

Это была шутка. Нашел время шутить. Молодой еще, дурак.

Михаил хотел подняться с места, но не смог. У него отнялись ноги. Казалось, что их не было вообще. Он остался сидеть.

Люди спасены, а что делать с самолетом – непонятно. Как его эвакуировать? За хвост обратно на полосу не втащишь. И за нос – не затолкаешь.

Своих заслуг Михаил Пожарский не видел. Взлетную полосу постелил Бог. А он, Михаил, просто не промахнулся. Правильно посадил.

Михаил попробовал встать на ноги. Ему удалось. Ноги возвращались к нему, но были ватные.

Грач пошел в салон. Стюардесса Катя налаживала надувной трап. Грач стал ей помогать.

Люди ждали покорно, как овцы. Первым съехал Грач. Стал ловить последующих. Он их ждал в конце трапа и помогал встать с земли. Пожилые съезжали неуклюже, а детям было весело.

Физическая активность отвлекала от стресса и уравновешивала. Наконец все покинули самолет. Сбились в небольшую толпу.

Самолет стоял, как виноватая собака, утопив переднее колесо в грунт. Все чего-то ждали, включая самолет. Казалось, что и он чего-то ждет.

И тут в проеме аварийной двери появился Михаил Пожарский. Ноги вернулись к нему, но не полностью. Он стоял на слабых ногах и смотрел на людей. Они были похожи на беженцев из горячей точки. Он любил каждого. Он их спас, всех вместе и каждого в отдельности.

Все смотрели на Михаила снизу вверх. Композиция напоминала картину Иванова «Явление Христа народу».

Это в какой-то степени соответствовало действительности. Если бы за штурвалом самолета оказался другой летчик, он мог бы растеряться и грохнул машину об земь и люди разлетелись бы на фрагменты вместе с кусками металла. А сейчас они стоят под синим небом, среди зеленых деревьев, дышат сосновым воздухом и смотрят на спасителя. И тихо молятся, шевеля губами.

Михаил съехал по надувному трапу. А как еще? Не прыгать же прямо из самолета. Это высоко. На уровне второго этажа.

Толпа спасенных бросилась к нему. Окружила. Некоторые упали на колени, обнимали ноги Михаила. Те, кто остался стоять, целовали его руки и плечи.

К Михаилу подошла Светлана Грушко. Она подняла к нему свое маленькое личико в больших очках и сказала:

– Я про вас напишу.

Светлана написала статью. Ее напечатали в газете. А дальше было то, что Светлана увидела по телевизору своими глазами.

Михаил Пожарский стоял в Георгиевском зале Кремля, и президент привинчивал ему звезду героя. Михаил стоял в полной парадной форме, торжественный, смущенный и кудрявый. Красавец.