Анна Козлова - Рюрик

— Я не могу.

— Почему?

— Только папа решает, кто выйдет из леса. Но я… — она оживилась, — я могу отвести тебя к папе!

Марта опустилась на землю.

— Я боюсь.

Девочка села рядом и почти нежно провела пальцами по щеке Марты.

— Не бойся. Он все равно тебя найдет… Он тебя знает.

— Откуда?

Девочка хихикнула.

— Это же он убил ту птицу?! — прошептала Марта. — И мне он сломает шею?..

— Я больше ничего не могу для тебя сделать. — Девочка встала.

— Но я сама смогу.

Девочка улыбнулась:

— Конечно, сможешь.

— Подожди!

— Дождись утра и ступай по тропинке зверей. Нижние ветки вдоль нее примяты, ты увидишь. Если все будешь делать правильно, то выйдешь к ручью — в том месте, где ты встретила медведя. Набери из ручья камушков побольше и выложи ими круг на земле. Сядь в него и жди. Он придет.

— Что?.. — в ужасе перебила Марта. — Ты совсем спятила?..

— Тебе нужно много камушков!

Девочки рядом не было.

Марта вскочила, готовая сорваться с места, найти ее, но вокруг — тьма, и Марте некуда бежать.

Через несколько часов она очнулась от шагов. Этот звук ни с чем было не спутать. Кто-то ломился через заросли прямо к Марте.

Он все равно найдет тебя!

Кто-то не боялся и не таился.

Он тебя знает!

Кто-то подошел вплотную и остановился. Марта слышала хруст веток, чувствовала дыхание. Запах сырого мяса и хвои.

Она знала, что он видит ее, хотя сама она не видела ничего. В последние дни ее жизни древнее, звериное и забытое было важнее и нужнее всего человеческого, и она отвергала человеческое, пренебрегала им, чтобы выживать. Но в ту ночь Марта поняла, что рядом с ней не зверь, не человек, а нечто иное.

Инстинкты, проснувшиеся в ней, помогали бороться за жизнь, но не осмыслить ее.

Ужас, что сковал Марту во тьме, в железном запахе крови и остром аромате смолы, могли выразить только слова.

И Марта заговорила.

— Не убивай меня, — шептала она, — пожалуйста, не трогай меня! Я ничего не сделала тебе… Уйди, оставь меня, мне страшно, я боюсь тебя…

Она говорила и говорила, потому что не знала, к чему приведет молчание.

Потому что, пока он ее слушал, она оставалась живой.

Марта этого не сознавала, но в ту ночь она научилась молиться — без подсказок, без зубрежки, без мертвых слов, значения которых она не понимала.

Суть молитвы — не взыскание долга, не попрошайничество, а просьба — оставить в живых, и это последнее, что доступно тебе, когда твоя власть над собственной жизнью заканчивается и начинается власть кого-то другого.

Он выслушал Марту и оставил ее.

Он ушел в темноту, и земля дрожала под тяжестью его шагов, а на стволах деревьев, которых он касался, оставались глубокие следы когтей.

Марта больше не смогла уснуть. Она лежала, приникнув к холодной земле, охваченная новым для нее чувством — смирением.

Я больше ничего не могу для тебя сделать.

Но я сама могу.

Конечно, можешь.

Когда пришел рассвет, Марта съела всю оставшуюся морошку, пописала и пошла по тропинке, ориентируясь по примятым нижним ветвям деревьев.

Она раздвигала ветки своим посохом, она шла и шла, как вдруг уловила знакомый гул, который когда-то приняла за рычание моторов, а на самом деле это вода двигала камни в ручье.

К ручью Марта вышла в полдень.

Не думая, не задаваясь вопросами, она принялась выволакивать из обжигающей ледяной воды камни и складывать их на берегу. Когда становилось совсем невмоготу, она садилась рядом с грудой камней и смотрела на лес. А потом снова шла к ручью и продолжала таскать камни.

Солнце катилось в ущелье, как новенькая монета в раскрытый кошелек, когда у самой кромки леса появилась лиса.

Это была крупная лиса с роскошным хвостом, с желтыми изящными лапами, которые переступали на месте, словно под ними была не трава, а раскаленный песок африканской пустыни.

Лиса смотрела на Марту; ее высокие, с черным кантом уши нервно подрагивали.

Как только Марта сделала шаг, лиса исчезла.

Марта подошла к тому месту, где стояла лиса, опустилась на корточки и руками раздвинула траву. На земле лежала полуобглоданная кость странной прямоугольной формы. Кость заканчивалась серым острым наконечником, и через миг Марта поняла, что это отгрызенный человеческий палец с ногтем.

Марта двинулась в заросли, и ее чуть не сбил с ног вязкий сладкий запах гниения, сопровождаемый остервенелым жужжанием мух. Вскоре она увидела тело — человек лежал на животе, и мухи покрывали его живым черным саваном.