Галина Смирнова - Ледоход и подснежники

Она вышла на площадку, где был установлен высокий, деревянный Крест.

Туристы стояли, окружив экскурсовода:

– У северо-западного склона горы 21 августа 1992-го года монастырём был воздвигнут Поклонный Крест в честь новомучеников Соловецких, освящённый Святейшим Патриархом Алексием II, – рассказывал экскурсовод. – Во времена концлагеря здесь располагалось IV отделение СЛОН – Соловецкий лагерь особого назначения – штрафной изолятор. В 30-е годы бытовала пословица: «Вся Россия боится Соловков, а все Соловки боятся Секирной горы». Сюда высылали не отбывать наказание, а умирать, и методы были самыми изощрёнными.

Группа повернула вправо по извилистой, лесной дороге к вершине, к храму, а слева Татьяна Петровна увидела старые, деревянные ступеньки, спускающиеся куда-то.

«Почему не пошли сюда? Куда ведут эти ступеньки?»

Она подошла, посмотрела вниз, сделала шаг, ещё и начала осторожно спускаться по шатким ступенькам, которых было не так много.

Солнечный свет плохо проникал сюда, в низину.

Сосенки, ели, тёмный мох и глухая, почти абсолютная тишина, и невысокие деревянные кресты, вокруг которых овальные, плавные углубления.

Татьяна Петровна приблизилась.

К каждому кресту была привязана фанерная табличка с надписью:

«Здесь похоронено девять человек», «Здесь похоронено пять человек», «Здесь похоронен один человек»…

«Так вот почему образовались эти углубления – просели могилы», – с горечью подумала Татьяна Петровна.

На вершине горы она догнала свою группу.

Туристы вышли из Свято-Вознесенского храма и остановились рядом с деревянной лестницей, круто спускающейся с горы.

– Секирная гора, Свято-Вознесенский скит, – объяснял экскурсовод, – на вершине горы стоит храм-маяк. Храм двухэтажный – на первом этаже в честь Чуда Архистратига Михаила в Хонех, а втором этаже – Вознесения Господня.

В лагерное время здесь размещался штрафной изолятор для мужчин. Долго здесь не выдерживали – столь нечеловеческие, изощрённые пытки и издевательства практиковались. Людей раздетыми выгоняли на мороз, летом выставляли «на комары» и многое другое, о чём даже говорить страшно.

На Секирную гору ведёт лестница из трёхсот ступенек.

В прежние времена богомольцы старались обязательно по этой лестнице подняться, считая, что, сколько ступенек пройдёшь, столько грехов снимется.

В концлагере лестнице придумали своё применение, её использовали как способ страшной казни – человека привязывали к бревну и сбрасывали вниз. Мы будем спускаться, будьте осторожны.

– А вы, – экскурсовод обратился к Татьяне Петровне, – не отставайте.

– Я только в храм зайду.

Она смотрела на невероятно крутую и длинную деревянную лестницу с узкими ступеньками и хрупкими перилами, где-то внизу мелькнула и исчезла женская фигура.

«Значит, я буду одна на лестнице», – подумала Татьяна Петровна.

Она спускалась осторожно, держась двумя руками за перила и ставя ноги не поперёк, а вдоль ступеньки – так, будто спускалась с горы на лыжах.

«Одна, две, три… семьдесят… сто девять… сто пятнадцать…» – больше она не считала, не могла, закружилась голова, страшно было посмотреть и вверх, и вниз.

«Рассказывали, что каждая ступенька – это прощённый грех, глупости какие, если бы так было, если бы всё было так просто,» – она почувствовала тошноту и нарастающее головокружение.

«Господи, только бы не упасть, наверное, давление. Таблетку не смогу взять – надо руки оторвать от перил, сумку открыть… Не смогу».

Она стояла посреди невозможно крутой лестницы, стояла, закрыв глаза и слегка покачиваясь, её руки крепко держались за перила.

«Я не упаду… Дома Юрочка после инфаркта… Я так нужна ему… Зачем я нагрубила Любаше… Вот гора меня и не отпустит… И в церковь не сходила перед отъездом… Как я могла…»

Её руки намертво вцепились в перила, трудно было дышать, усилилась тошнота, слабость в ногах, во всём теле… во всём теле… и вдруг откуда-то повеяло черёмухой.

«Не может быть, сейчас середина июня, у нас в начале мая черёмуха отцвела, хотя здесь север», – подумала она, с трудом приоткрыла глаза, и сквозь ресницы неожиданно увидела около лестницы тоненькое деревце черёмухи с белыми душистыми соцветиями, которые только распустились.

Её рука невольно отпустила лестницу и потянулась за черемухой:

«Одну маленькую веточку… Приколю как брошку».

И стало, стало так легко и просторно, так свободно и радостно, она летела, летела, оставляя облака, радуги, дожди и снегопады, осенние листья, первые заморозки, и молодой Юрочка, улыбаясь, шёл навстречу…