Бруно Апиц - Повести и рассказы писателей ГДР. Том I

Но Пширер почувствовал страх. «Чего ты боишься? — недоумевал он. — Кого испугался? Этого типа, что на ящике? Твоя позиция вернее. Ни мир, ни война?.. Смешно! Это значит — ни смерть, ни жизнь. Чепуха какая! Мир любой ценой, во что бы то ни стало! Страна, народ хотят мира! Мир нужен!»

И вдруг Пауль вскочил на ящик, столкнув оттуда сладкоречивого оратора. Незнакомец был похож на Чхеидзе, того самого, которому Ленин тогда не дал договорить. Значит, такие чхеидзе проникают всюду, даже сюда, в мастерскую. Выхоленная физиономия незнакомца перекосилась от злости.

— Народ хочет земли, народ хочет мира. Ему нужна земля, а не война. Ничто не должно мешать человеку пахать, сеять, убирать урожай! Но вот стоит господин, который мешает этому, не дает покончить с войной. Что ему нужно? Уничтожить революцию? Да, он хочет задушить революцию и мир! Но мы не допустим этого!

Первый раз в жизни Пширер произносил речь. Слова лились потоком, он говорил и говорил. Ну и досталось от него болтунам и демагогам, камня на камне не оставил он от доводов противников.

— Резолюцию! Давай резолюцию! — кричали люди. Незнакомец исчез.

Вечером после митинга Пауля Пширера приняли в ряды Российской социал-демократической рабочей партии.

Он был счастлив.

Он почувствовал себя еще счастливее, когда к нему обратились за помощью члены австро-венгерского солдатского Совета.

— К нам приехал генерал. Они ведь тоже подписали Брестский мир, господа из Вены. Не зря он сюда пожаловал, этот генерал Кречи, — невесело улыбнулся Хельмер, проводник из Граца. Он служил в императорском полку тирольских стрелков, но когда его послали в Галицию, он вместе с другими новобранцами застрял в грязи под Перемышлем и был взят в плен.

— Как ты сказал? Генерал Кречи?.. Что ему здесь нужно? — Это неспроста. Пауль не на шутку встревожился.

— Его прислало австро-венгерское правительство для репатриации военнопленных. Сейчас он хлопочет, чтоб нас отправили на родину. Вы, говорит, солдаты, а война в Италии и на Западном фронте еще идет. Обещает вернуть нас в ряды австро-венгерской армии, где нам предоставят возможность заработать новые ордена… Ну, что ты скажешь на это?

Пауль Пширер громко вздохнул. Но еще тяжелее вздохнул он, когда в австрийском посольстве вместе с другими членами солдатского Совета предстал перед генералом Кречи.

— Встать как положено! Прикажу вас связать! Адъютант!.. Арестовать! Проклятая банда! Это же настоящие голодранцы!

Пауль посмотрел на себя, на своих товарищей, бросил взгляд на поблескивающие золотом галуны генерала и его адъютантов. Да, конечно, что касается одежды, тут сравнивать не приходится. Бывшие военнопленные выглядели действительно жалкими: на каждом из них было отнюдь не военное обмундирование. Но разве они виноваты? Когда их одежда износилась, они надели первое, что попало под руку. Генерал Кречи, видимо, этого не знал. Он опять взбеленился, когда тирольский стрелок вдруг начал кашлять.

— Скотина! — прошипел генерал, когда Хельмер попытался оправдаться.

В вестибюле посольства у лестницы, ведущей на второй этаж, лежал большой армейский пистолет. Пширер заметил его еще при входе. «Вот как, — подумал он. — У вас оружие, господа. А мы пришли, как положено военнопленным». Не долго думая, он сделал два шага, взял пистолет, внимательно осмотрел его и сказал:

— Наконец-то, ваше превосходительство, у нас в руках опять оружие!

Едва он проговорил это, как адъютант, молоденький лейтенантик, визгливо крикнул:

— Как себя ведете? Забыли, кто перед вами? Часовые!

— Замолчи, сопляк, — спокойным голосом возразил Пауль и проверил, заряжен ли пистолет. — Чинопочитание мы и правда забыли. Вот перед вами Хельмер, проводник из Граца, ему сорок четыре года, уважаемый на родине человек. Он на самом деле разучился стоять по стойке «смирно» перед такими, как ты. — Пауль говорил негромко, но тут повысил голос: — Понятно?

Пширер направил пистолет на одного из часовых, а тирольский стрелок отнял у того карабин.

— Господа… — залепетал генерал Кречи.

— Мы не господа, — ответил Хельмер. — Мы члены австро-венгерского солдатского Совета, который постановил взять здание посольства в свои руки. До сего дня мы не знали, что здесь такое помещение… Ехать ли нам на родину, мы решим без вас. Надеемся, что встречаться нам больше не придется.

Проходили месяцы напряженной работы, снова приближалась зима. Ноябрьская революция в Германии положила конец войне. Но тут началась военная интервенция. Белая армия, вооруженная английским, французским и американским оружием, финансируемая английским, французским и американским капиталом, направляемая и управляемая английскими, французскими и американскими офицерами, вместе с войсками четырнадцати империалистических государств напала на молодое Советское государство, чтобы уничтожить его.