Дэвид Арнольд - Детки в порядке

– Раньше вы спрашивали про мои ссадины . Ну вот вам одна.

Я закрыла глаза, представляя, на что смотрит сейчас Бандл: розовая отметина из идеально округлых надрезов в четверть круга, длиной сантиметров в десять – двенадцать. Я сидела, застыв на месте, и говорила. Удивительно трагическое шоу.

Дядя Лес продал все мои пластинки, кроме одной. Та была ему нужна, как он сказал, чтобы преподать мне урок. Сказал, что мы теперь семья и что в семье «надо делиться». Он поднес зажигалку к пластинке и спросил, в каком месте я бы хотела получить этот урок.

– Господи Иисусе, – говорит Бандл. – Это клеймо.

– Винил быстро корежится от жара, но, знаете, даже удивительно, какой он горячий еще до того, как расплавится.

Я опускаю волосы – свитер закрывает розовые ложбинки – и поворачиваюсь к Бандлу. И когда я начинаю говорить, то говорю яростно, и мне наплевать, что слышит меня только один Бандл, потому что иногда надо сказать что-то для себя, а не для того, кто слушает.

– Но это он остался в дураках, потому что я разглядела, какую пластинку он взял. Эллиот Смит. Очень уместно, правда? Теперь на татуировку тратиться не надо.

Бандл прокашливается, отворачивается, потом опять смотрит на меня:

– Ты переехала к дяде, когда умерли родители?

Я киваю.

– Прости, что спрашиваю. От чего они умерли?

– Пьяный водитель, – шепчу я, глядя на браслет на своей руке. – Мы ехали вместе. Папа, мама и я. Они сразу умерли. Меня выкинулоиз машины. Остался только этот шрам. – Я показываю на бритый висок.

Детектив Бандл нажимает кнопку «пауза» на диктофоне и встает:

– Ладно, пошли.

– Куда?

Он натягивает куртку:

– Перекур.

Я стягиваю свою куртку со спинки стула, пока он не передумал. Как приятно встать. Чувствуешь себя такой энергичной. Ушибы еще побаливают, но размяться все равно хорошо. Я вижу очертания Вика за мутным дверным стеклом дальше по коридору. Наверно, это мне и было нужно. Больше, чем сигареты даже – просто видимое напоминание о его присутствии.

В коридоре повсюду копы. Слоняются туда-сюда, пьют кофе, таинственно перешептываются. Кое-кто смотрит на меня, но тут же отворачивается.

– Сюда. – Бандл уводит меня подальше от фойе. – И ни слова никому, ладно? Лейтенант Белл так надерет мне задницу, что голова закружится. Помимо всего прочего, тебе еще рано курить.

По пути к боковому выходу мы прошли мимо часов на стене. 17:13.

Осталось меньше трех часов.

Снаружи было холоднее, чем утром. Не думала, что такое вообще возможно; даже по меркам Джерси стояла собачья холодина.

Я достала упаковку сигарет, зажгла зажигалку и…

Затянуться.

Выдохнуть.

Успокоиться.

Я протянула пачку Бандлу:

– Хотите?

Он покачал головой:

– Пытаюсь бросить.

Тротуар совсем вымерз. Машины на Стейт-стрит стоят в пробке бампер к бамперу. Час пик. До Мейн-стрит с кафешками, уличными магазинчиками и рынками всего один квартал. Странно подумать, что лишь восемь дней назад я почти по этому самому месту вела Вика до «Бабушкиных деликатесов». Если это наша Книга Бытия, мне страшно интересно, что же будет в Откровении.

Затянуться.

Выдохнуть.

Успокоиться.

– А что такое этот синдром Мёбиуса? – спрашивает Бандл. – Вик вообще это… заслуживает доверия как свидетель?

Я чуть не роняю сигарету:

– Бандл, что за хрень?

– Ах да! Продуктивной буржуазии не понять. Ну же, Мэд. Ты понимаешь, о чем я. Он вообще?..

Затянуться.

Выдохнуть.

Успокоиться.

– И вы дождались, пока мы выйдем на улицу? – говорю я. – Для этого весь цирк с перекуром. Чтобы вы могли задать мне этот идиотский вопрос не под запись?

– Мэделин…

– Хватит повторять мое имя. Вы увидели лицо Вика и предположили, что с ним что-то не так.

Бандл складывает ладони вместе и дует на них, чтобы согреться.

– А все так?

Инстинкт побуждает меня затушить о его руку сигарету, но я сдерживаюсь.

– Вы когда-нибудь читали «Изгоев»? – спрашиваю я.

– Знаешь, Мэделин, тебе надо поучиться отвечать на вопросы.

– Я пытаюсь ответить на ваш вопрос. Вы читали «Изгоев»?

– Я не очень люблю читать, – говорит Бандл. – Фильм видел. Давно, правда. Слишком много смазливых пареньков, насколько припоминаю.

Я поднимаюсь на цыпочки и встаю обратно на пятки, и так несколько раз. Надо разогнать кровь.

– Ну ладно, в общем, там есть персонаж, которого зовут Далли, сокращенно от Даллас. Он там самый жесткий чувак. Жил на улицах Нью-Йорка, все дела. Так вот, главный герой однажды говорит что-то вроде «Далли был таким реальным, что пугал меня».