Элизабет Говард - Исход

— Господи, что с вами такое приключилось?

Зуб болит, ответила она, ужасно болит зуб.

— Так не лучше ли сходить к дантисту?

Она записалась на прием, но в итоге так и не пошла.

— Но почему, скажите на милость?

Не хватило духу.

— Ну так позвоните ему, извинитесь за опоздание и предупредите, что вы уже в пути.

Так то было еще в прошлый понедельник.

— Хотите сказать, зуб у вас болит уже… — он прикинул мысленно, — больше недели ?

Она все думала, что само пройдет. Новый взрыв рыданий.

— Знаю, я жуткая трусиха, но просто не могу себя заставить. И ведь знаю же, что должна, — а не могу!

Она попыталась высморкаться в насквозь мокрый платок, поморщилась. Задела раздувшуюся щеку и охнула.

Он спросил, где ее дантист, и услышал, что в Оксфорде.

— Я вас отвезу, — сказал он. — Возьму на время машину и отвезу.

Так он и сделал. Как правило, ему было неловко и трудно просить у кого-нибудь машину — бензин оставался дефицитом, а талонов у него самого не было, так как их машину водила Джессика, но теперь он вдруг повел себя решительно и деловито: несчастную девчонку следовало отвезти к дантисту, и он взял эту задачу на себя. Он позвонил заместителю начальника своего отдела, сообщил, что одному из секретарей нездоровится и что он везет ее к врачу, сходил за ключами и вернулся за ней. Она так и сидела за столом.

— Пропуск при вас?

Она кивнула.

— В сумке. — Ее трясло. Уже в машине она сказала: — Вы так любезны, — и, помолчав, спросила: — Вы ведь не бросите меня там, да? Побудете со мной?

— Конечно, побуду.

— Вы правда просто ужас как любезны.

— Как вас зовут?

— Вероника. Вероника Уотсон.

Дантист принимал у себя на Хэдингтон-роуд в Северном Оксфорде. Им пришлось некоторое время подождать, так как недовольная регистраторша известила их, что у мистера Макфарлана пациент, следующий записан на два тридцать, а перед этим у врача обед. Тут Вероника спросила, нельзя ли ей в уборную, и в ее отсутствие он ухитрился обаять регистраторшу с ловкостью, которой сам втайне удивился.

Косвенным результатом явилось то, что когда дантист все же принял их, ему разрешили присутствовать и держать Веронику за руку все время, пока удаляли злополучный зуб.

— У вас прямо-таки чудовищный флюс. Знаете, надо было вам прийти еще неделю назад. Тогда, возможно, зуб удалось бы спасти. — Когда все было кончено и врач уже мыл руки, он заметил: — Ваше счастье, что отец привез вас сюда.

Он увидел, что она уже готова возразить, и приложил палец к губам: мистер Макфарлан в это время стоял спиной к ним обоим, тщательно вытирая руки.

На улице она сказала:

— Извините, что он так подумал. Надеюсь, вы не обиделись.

— Нисколько. Я ведь и вправду по возрасту мог быть вашим отцом.

— Но ничуть на него не похожи.

— Полегчало?

— Еще как! Побаливает немножко, но дергать перестало.

Он отвез ее домой. Возвращаться на работу ей ни в коем случае нельзя, объяснил он, надо принять пару таблеток аспирина и лечь в постель, и она ответила, что так и сделает, хорошо.

У нее была комната в том же корпусе, где жил он.

— Я ужасно вам признательна, — сказала она, выходя из машины. — Не знаю даже, как благодарить вас.

— Дорогая моя, да ведь это пустяки.

— А вот и нет! — Она обернулась к нему, ее бархатистые маленькие глазки сияли. — У меня такое чувство, будто вы спасли мне жизнь!

Возвращаясь на машине в Вудсток, он чувствовал себя довольным впервые за несколько недель — да что там недель, месяцев. Он не просто мозг — он тот, кто, очутившись в экстренной ситуации, сумел справиться с ней, оказал другому человеку по-настоящему добрую услугу и сделал это воодушевленно и уверенно. Вспомнив, как сияли глаза на ее личике, формой напоминающем грушу, он сам просиял. И ведь она совсем не милашка , значит, он помог ей не из каких-нибудь там корыстных побуждений, как если бы она ему приглянулась , а исключительно по доброте душевной. Бедняжке просто нужен был тот, кто позаботится о ней и возьмет инициативу в свои руки, вот он ее и взял. И впрямь как ее отец!

Два дня спустя он обнаружил на своем письменном столе сверток: коробку фруктовых мармеладок «Мелтис Нью Берри Фрут» с приложенной открыткой. «Я не знала, как поблагодарить Вас за Вашу доброту, но надеюсь, что Вы такие любите. Преданная Вам, Вероника».

Однако! Было что-то трогательное в этом подарке и открытке с голубой птичкой на ветке в правом верхнем углу. Почерк у нее был крупный, округлый, довольно детский. Он открыл коробку, выбрал зеленую ягодку и съел: крыжовник, очень даже неплохо. И решил сходить поблагодарить ее.