Грэм Симсион - Триумф Рози

— Понятно, понятно. Но сегодня у него — великий вечер. И мне очень нужно там быть.

— Ты должна пойти на это собеседование, — заявил Хадсон. — Я не хочу, чтобы люди совершали самоубийства из-за того, что ты когда-то пришла послушать мою речь на выпускном.

— Уясни себе наконец, — проговорила Рози, — что ты не отвечаешь за последствия решений других людей.

— Но папа сказал, что…

— Хватит. Я пойду, пойду. Но потом мы об этом еще поговорим. Во сколько ты должен выступать?

— Это последняя часть программы, — сообщил Хадсон. — Я собираюсь говорить первым, потому что я чувствую себя увереннее всех. Как бы там ни было, папа же в любом случае придет. А дедушка будет снимать все на видео, если вдруг ты не успеешь. И если успеешь — тоже.

— Где твоя речь? — спросил я, когда мы отбыли в школу. Хадсон слегка постучал себя по голове.

— А если собьешься?

— У меня хорошая память. И потом, у меня все структурировано. Чтобы запомнить речь, ты разбиваешь ее на блоки, представляешь их как вагоны грузового поезда…

— Товарного.

— Товарного поезда. Они соединены вместе и пронумерованы…

Хадсон довольно долго объяснял данную мнемоническую процедуру: мы успели заехать за моей матерью и прибыть в школу.

Когда мы вошли, актовый зал был почти полон. Нас ожидали Фил, Дейв и Соня — без Зины, которая, как выяснилось, плохо себя чувствует.

По пути к нашим местам нас перехватил мужчина лет сорока, в костюме без галстука. Он представился: Юэн Харл.

— Я — директор старшей школы. Так сказать, будущий директор Хадсона. Бронвин мне на вас показала. Я рассчитывал перемолвиться словом с вами и с Рози.

— Рози срочно вызвали на работу.

— Как жаль. Она ведь врач, да?

— Совершенно верно.

— Ну, надеюсь, у пациента все в порядке.

— Она занимается фундаментальными исследованиями. Следовательно, ее действия способны повлиять на жизнь тысяч пациентов.

Юэн Харл кивнул:

— Резонное замечание. Вот забавно — мы как-то лучше себе представляем работу врача, который помогает появиться на свет одному-единственному младенцу, чем работу, которая может иметь глобальные последствия.

Мне показалось странным, что он без всяких видимых причин затронул тему акушерства и гинекологии, однако я не стал перебивать.

— Меня поставили в известность о том, что случилось с вашим сыном, и я хотел бы принести извинения от лица школы. И не только за птицу и нож.

— Скальпель.

— Вот как. Я не знал. Как я понимаю, имели место некоторые… настояния на том, чтобы вашего сына осмотрел психолог. Я могу лишь сказать: если вы, Рози и Хадсон сделаете такой выбор и если это даст школе возможность предоставлять какую-то целенаправленную помощь, мы все будем трудиться вместе. Между поощрением и понуждением — тонкая грань, но наша работа как раз и состоит в том, чтобы ее нащупать.

— Он мне понравился, — заметила моя мать, которая считает, что способна выносить суждения о людях на основании почти нулевой информации. — Знает, как зовут Хадсона.

Юэн Харл присоединился к директору младшей школы на сцене, однако лишь в церемониальных целях: невероятно бессмысленная трата времени квалифицированного профессионала и руководителя. С этой задачей отлично справилась бы голограмма или даже просто картонный силуэт.

Номера, предваряющие основную часть программы, оказались сходны по стилю и содержанию с теми, которые мы видели в школе Зины, однако были короче и исполнялись на более высоком уровне — благодаря участию школьников шестых классов. Один из номеров исполняла перкуссионная группа, где Хадсон играл на бонго — вполне умело. Еще один пункт списка успешно освоен, притом без всякого вмешательства с моей стороны.

Дейв перегнулся ко мне:

— Говорил же — у него отличное чувство ритма. — Он рассмеялся. — Вот чем он занимался с Джорджем.

Значит, это был не стимминг, а барабанная дробь. Даже мы с Рози допустили ошибку — стали рассматривать поведение Хадсона сквозь призму аутизма.

— Вашу жену пока не отпустили? — Как выяснилось, Юэн Харл спустился со сцены и прошел в зал — видимо, чтобы задать мне вопрос.

Я сверился с телефоном:

— Она уже выехала.

Последний номер именовался «Шестеро лучших из Шестого года». В отпечатанную программу не были внесены изменения, которые отражали бы недавнее добавление Хадсона к этой группе. Общее количество ораторов могло бы оставаться равным шести, если бы из состава исключили Бланш, которая незадолго до этого была на неделю отстранена от занятий из-за своей роли в Голубином предательстве . Но я согласился с решением школы не вычеркивать ее из списка.