Денис Соболев - Говорящий с травами. Книга первая

Участок они обошли за три дня, и отец остался очень доволен осмотром. Видели много соболей, урожай ореха в этом году выдался богатый. Видели следы медведей и лосей. Дважды видели маралов на соседнем склоне. А уж мелкого зверья в тайге было неисчислимое множество. Заехали на голубичник и набрали полную телегу – зимой варенье будет сказочное. А на пасеку заезжать уже не стали, решили следующим заходом туда с медогонкой заехать. А еще Матвей набрал для мамы целую охапку ее любимых жарков и сидел сейчас в телеге, представляя себе ее счастливые глаза…

Раннее-раннее утро. Легкий ветерок покачивает яблоньку за окном и колышет вышитые мамой неплотно прикрытые занавески. Рассветное солнышко то и дело заглядывает в комнату, и пылинки лениво кружатся в теплых лучах, где-то в углу тонко пищит комар. Маленький трехцветный котенок нападает на свою тень, задрав хвостик – морковку и смешно выгибая спину. Пахнет теплым хлебом и простоквашей.

Матвей потянулся до хруста, вскочил с лавки и отправился умываться. Родители уже поднялись и вовсю управлялись по хозяйству. Нужно было успеть пораньше все закончить – сегодня вся деревня идет на заготовку иван-чая. А дело это ответственное и суеты не терпящее. Матвей быстро ополоснулся и принялся помогать отцу. Задать корма, выпустить корову (стадо уже шло по улице в сторону пастбища) и сделать еще сотню мелких, но обязательных дел.

Потом быстрый завтрак и в путь. Мама собрала с собой котомку с едой – десяток яиц, крынка молока, хлеб, зелень, курочка да копченое сало. Ах, как отец коптит сало! На ольхе, обложенное чесночком, с мягкой тонкой кожицей…

Телега тряско катилась по колдобинам, и мама, временами охая на ухабах, прижимала крынку с молоком к себе, чтобы то не расплескалось. Серко умчался вперед и иногда появлялся в поле зрения. Уличанские псы лениво на него брехали, но он не снисходил. Куда им, дворовым, до таежного охотника? Дорога шла под гору, в низинку, к притаежному лугу, сплошь заросшему иван-чаем.

Иван-чай лучше всего собирать именно в таких притаежных низинках, где так любят держаться мягкие туманы и выпадает обильная роса. Он в таких местах вырастает крепким, сочным, с хрустящим листом и пышными соцветиями.

На лугу постепенно собиралась вся деревня – женщины в праздничных платках да мужики в нарядных косоворотках. Тут же носилась ребятня. А как иначе? Иван-чай – главная трава в тайге, и собирать ее надо с уважением и радостью. Тогда и чай получится хорошим и будет храниться всю зиму. Мама Матвея сушила и толкла корень иван-чая, и добавляла в муку – хлеб тогда получался пышным, чуть сладковатым и долго хранился…

Солнце едва поднялось над тайгой и заливало луг робкими неуверенными лучами, играя в каплях обильной росы. Матвей спрыгнул с телеги и пошел по росной траве, сбивая капли на землю. Роса приятно холодила босые ступни, наполняя тело бодростью, а сердце радостью…

Телеги ставили в ряд поближе к тайге. Так удобнее было носить собранную траву, да и в солнцепек они окажутся в тени. Взрослые потянулись на луг, побродить по росе. Собирать иван-чай еще было рано, нужно было дождаться солнышка. Оно поднимется и разбудит легкий ветерок, и вместе они быстро осушат росу.

А пока можно поздороваться с солнцем и тайгой и помолиться. Нельзя на такое ответственное дело без молитвы идти. В их деревне церкви не было, и они всей семьей иногда ездили в соседнюю, к батюшке Кириллу. Был он добрым, улыбчивым и всегда Матвею радовался, как сыну. И Матвей к нему тянулся за советом, да и отец церкви не бегал.

А солнце тем временем поднялось чуть выше, стало пригревать. Ветерок сбил росу, и народ потянулся на луг. Матвей пошел за отцом и мамой, стараясь повторять за ними все, что они делали. Мама попутно объясняла:

– Вот смотри. Сначала отрываешь цвет, откладываешь в сторону. Затем зажимаешь пальцами стебель и сверху вниз снимаешь лист, но не весь. Самый нижний брать не нужно – ему солнца не достается. Лист в мешочек, цвет в отдельный. Потом стебель у самого корня ломаешь и притаптываешь, иначе он всю силу будет отдавать в мертвый стебель и зачахнет.

Матвей кивнул и принялся наполнять свой полотняный мешок. У отца был большущий берестяной туес, у мамы тоже мешок. Вот какая-то женщина затянула песню, да так звонко, задорно! Ей начали вторить сначала в одном месте, затем в другом, и вскоре пел весь луг. Это было так красиво и так неожиданно, что Матвей замер на мгновенье – голоса сливались, переплетались, разливаясь по тайге подобно вешним водам. Вообще, в их деревне любили петь. Каждый праздник на улицу выставляли столы, собирались все вместе, ели, пили и пели. Самой голосистой была мама круглолицей Даренки. Ее низкий грудной голос обычно был слышен лучше других, да и петь она любила.