Юрий Тешкин - Полковник

— Дядя Паша, здравствуйте! — ворвалась в их стариковское чаепитие Лариска, только что с улицы, краснощекая, радостная. — Бабуль, а у нас историю в школе отменили!

— Как историю? — удивляется полковник. — Всю, что ли? И Петра Первого, и Ивана Грозного?

— Да нет же, нет! Только Сталина.

— Почему?

— Да не нужен он больше, дядя Паша.

— Да-а… — покачал головой полковник.

— А вот во вчерашней «Литературке», соседка показывала, пишут, — сказала Нина Андреевна, губы поджав, — что, если бы он сейчас был у власти, того, что на Кавказе творится, никогда б не было, ведь убивают, насилуют!

— Ну-у… опять ты, баба Нина?! А чем лучше, если б он для этого спокойствия тоже кого-то убивал? Ведь что в лоб, что по лбу! Правда, дядя Паша?

— Да, ты права, Лариса, и то зло, и это… — Он хотел было добавить, что из двух зол надо бы выбрать меньшее, но кто скажет, где оно меньшее, — но Лариска воскликнула:

— Баб Нин, ты что — забыла-а? Тебе ж на родительское собрание!

— О-о-о! — Нина Андреевна перевернула чашку. — На родительское бежать, стирки навалом, дел, дел сколько!

— Давайте я схожу, — предложил полковник.

— Ой, спасибо, Павел Константинович, и всегда-то вы меня выручаете, дай бог вам здоровья!

Когда полковник вернулся с собрания, на кухне в пальто и шапке сидел за столом Сашка. Поздоровавшись с полковником за руку, Сашка снял шапку и немного поклонился:

— Павел Константинович, суббота, банный день, выручайте человека!

— Бесстыдник ты, Сашка, — сказала Нина Андреевна.

— Сколько тебе? — спросил полковник.

— Пятерик, — обрадовался Сашка.

— Совести у тебя нет совсем, — сказала Нина Андреевна.

— Я ведь все-таки, мать, работаю, уже четвертый год на одном месте… рабочий человек…

— Знаю я твою работу, ох…

— А что? Чем моя работа твоей хуже, а? И начальник знаешь у нас какой, а? Во-о мужик! Отставник, вроде вот Павла Константиновича, порядок крепко знает…

— Мурасеев? — сказал полковник.

— Мурасеев, — чуть удивившись, ответил Сашка, помедлив, — а что?

— Всегда с портфелем, на портфеле два замка, золотая монограмма.

— То-очно, — удивился Сашка, — откуда, Павел Константинович?

— Старый разведчик, — засмеялась Нина Андреевна.

— Держи, Саша, — сказал полковник, протягивая десятку.

— Червончик, — ласково произнес тот. — Или разменять? Так я мигом.

— Да бери, бери… отдашь, ты же рабочий человек.

— Спасибо!

— Чего там, иди, иди, а то закроется.

— Что вы? До восьми ведь!

— Бесстыдник ты, Сашка!

— И это верно, мать, Жить-то надо, пошел я, ну всего, а то и правда закроется, пошел, спасибо…

— Вот шалопут, — засмеялась вслед Нина Андреевна, — я сейчас Лариску быстренько покормлю, сосисок отварю, потом чай пить сядем, хорошо? Что там на собрании-то было?

— Да не собрание, а базар! Чистый базар, Нина Андреевна. Не поймешь о чем и говорили. Об отмене истории говорили. Это, все говорят, слава богу — потому что никто не знает, что говорить сейчас детям. Об «Интердевочке» говорили — это книжка такая, Нина Андреевна, сейчас написана, ходит по школе, до дыр зачитали. О «Детях Арбата», о СПИДе…

— Да-а, беда…

Уже узнает Сашка некоторых автовладельцев. Вон летчик идет со сто пятнадцатого места.

— Куда летим сегодня? — спрашивает, подавая карточку через окошечко.

— В Вену, — отвечает летчик со сто пятнадцатого, — потом Париж, Милан, Венеция…

За эти годы Сашка на автостоянке вполне освоился. Историю отечественного автомобилестроения трудами товарища Мурасеева изучил досконально.

А вот и Витя Козлов появился с сорок шестого места. Сашка заранее достает его карточку, где написано, что Вите дозволено ездить на машине по доверенности старшего брата, пока брат отбывает срок в местах, знакомых и Сашке.

— Ну как, Витек? — спрашивает он Витю Козлова, — Что брат пишет?

— Да что пишет, — расписывается старательно Витя на карточке, — лесоповал, Александр Иванович, и есть лесоповал, сами небось знаете! Еще полгода, и выйдет… Хочу, Александр Иванович, на автотолчок съездить, маслопровод югославский достать, а то этот — барахло. Да вот собрался, а сам думаю: «Зачем мне, машина-то брата, через полгода выйдет, заберет». Нам родители сказали: «Выбирайте: кому кооперативная квартира, а кому — машина». Ну, брат холостой — ему машина, а нам с Валькой — квартира. Самому копить на машину — я сто двадцать, Валька сто — это нам девять лет копить, да это еще пока без ребенка, а если ребенок, тогда совсем завал. А без машины, Александр Иванович, совсем плохо. Я только сейчас и почувствовал, как это хорошо, когда и квартира, и машина. Ну ладно — поеду все же.