Николай Беляев - Два дня перед каникулами

- А птицы? А кот? - возразил Мишка, которого после слов Маши стало потряхивать - старый фильм "Лангольеры" он смотрел, и встречаться с тварями, пожирающими прошлое, совершенно не хотелось. Сказки, одёрнул он себя. У Стивена Кинга - сказки. Страшные, залезающие в душу - но сказки.

А тут?

- Миш, поехали обратно, - дрожащим голосом попросила Маша. - Хотя бы к церкви. Среди этой мёртвой деревни... мне страшно.

Мишка не думал ни секунды. Сделав ещё пару снимков, он вскочил на велосипед.

- Давай вперёд. Я за тобой.

Даже по этой разбитой дороге до церкви они долетели за пару минут. Здесь, за пределами улицы, стиснутой с двух сторон домами, чуть-чуть отлегло.

Маша тяжело дышала. Мишка слез с велосипеда, взял её за руку - ледяная. Девушка была бледной, на её щеках горел нездоровый румянец.

- Маш, давай-ка домой. Отвезу тебя к проходу и вернусь сюда сам. Ещё не хватало, чтобы с тобой...

...Что-то случилось, хотел сказать он, но Маша решительно скрестила руки на груди:

- Нет! Миш, ты прости меня, но давай закончим то, зачем мы приехали. Тут открытое место... тут лучше. Я уже в норме... ну, почти.

Спрыгнув с велосипеда, она прислонила его к старой ограде. Мишка последовал её примеру. Скинул рюкзак, снял куртку, накинул её ёжащейся Маше на плечи. Достал из-за пояса "хлопушку", проверил, сунул обратно. Стало чуть поспокойнее.

Маша дышала ровно, румянец почти спал. Где-то в кронах деревьев пересвистывались птицы. А вот привычных голубей на улице не было. А ведь ничего странного - голуби всегда рядом с людьми. Значит... людей тут нет уже давно. Не сводя взгляда с Маши, Мишка отошёл чуть в сторону, сделал снимок церкви. Всё же мобильником удобнее - с "зенитом" надо отходить далеко...

Подошла Маша, протянула ему куртку:

- Всё нормально. Пойдём.

Скрипнув металлической калиткой, они прошли за ограду. Чуть сбоку - покосившийся сарайчик, вон ещё один... Наверное, дрова или церковный инвентарь. Площадка перед церковью утоптана, кое-где засыпана камушками - кто-то постарался...

Ребята встали напротив фасада. А вон и звонница, и колокола видны... Мишка щёлкнул ещё разок фотоаппаратом, подошёл поближе...

Зуд. Знакомый зуд.

- Маш, я чувствую...

- Проход?

- Очень похоже. Попробуем зайти?

- Двери закрыты.

- Пошли посмотрим.

Дверь оказалась не закрыта, а всего лишь плотно притворена. Скрипнув, она открылась - сухое дерево, лёгкое, ничуть не отсырело даже из-за близости болот... Ребята вошли в полутёмное помещение.

- Добрый день! Тут есть кто-нибудь? - осторожно спросил Мишка.

- Мы хотим спросить, - негромко добавила Маша.

Молчание. Впереди виден зал с косыми лучами солнца, падающими через правые, южные окна. В лучах вьются пылинки.

"Что спросить?" - удивлённо посмотрел Мишка на Машу.

- Про отца Михаила, - тихонько шепнула Маша. Мишка согласно кивнул.

Но никто так и не отозвался.

Ребята осмотрелись вокруг. Разрухи нет и в помине. Стены у входа хоть не очень аккуратно, но побелены, справа и слева - массивные двери.

Несколько шагов вперёд... А вот и зал. Церковь вроде и невелика, но зал огромен. Справа и слева - по три узких окна, над головой поднимается купол - но не купол неба, как там, "у нас"...

Пол покрыт вытертой плиткой, собирающейся в какой-то узор. На угловых гранях видна роспись, местами начинающая облезать - какие-то святые старцы с длинными лицами и кругами-нимбами над головой. А прямо напротив входа...

- Вот он, иконостас, - выдохнула Маша.

С десяток икон в рамах-окладах с тончайшей гравировкой. Многие потемневшие - значит, древние. Вот она, та самая историческая и культурная ценность, что хотели вывезти фашисты... и за которую досталось в результате самому отцу Михаилу.

Мишка огляделся. С противоположной стороны, прямо над дверью, через которую они с Машей только что вошли, красовалась огромная, метра три высотой, фреска, изображающая человека с ангельскими крыльями, мечом и щитом в руках. Надо полагать, тот самый Архангел Михаил, во имя которого освящена церковь. В той церкви, что на нашей стороне, от неё не осталось даже воспоминаний - впрочем, как и от других фресок.

- Ну, здравствуй, тёзка, - еле слышно пробормотал Мишка.

- Миш, посмотри, - тронула его за плечо Маша.

У южной стены, под самыми окнами, в тенёчке, что-то лежало, прикрытое куском старого, выгоревшего брезента. Внешне это походило, словно что-то прислонили к стене, накрыв от пыли и света. Что-то плоское. Похожее на...

Мишка присел, приподнял край брезента. Рядом наклонилась Маша.