Александр Даценко - Заклинание ветра

А уж чего там с начальством будет, так мне и неинтересно

15 сентября

Из маршрутов начали приносить шишки кедрача. Сегодня мне протянули мешочек для геохимических проб. Он был полон зеленоватыми, смолистыми шишками. Не теми, что растут на кедровой сосне и распространены в употреблении очень широко. Кедрачом называют орехи кедрового стланика там, где их употребляют в пищу, и сам стланик в местах его произрастания.

Избалованные крупным орехом сибиряки зачастую даже не подозревают о существовании кедрача, поэтому чохом обзывают так свою кедровую сосну. Или вот дальневосточники, те вообще умудряются поедать стальные орехи из огромных бетонных шишек, которые нужно варить, чтобы извлечь стальные орехи.

Но вот что я вам скажу — доводилось мне угощаться разными орехами за Уралом, а вот вкуснее, ароматнее и уместнее тех, что дает кедровый стланик — никогда не ел. В этих небольших крепеньких зёрнышках (не зёрнышки, наверное — покрытосеменные же) — концентрированная синева неба, зелень тайги, тяжкое величие гор, ветер за горизонт, непередаваемое, понятное вне слов и рассуждений.

Когда я не работал геологом, бывало, доставал мешочек для геохимических проб, в котором несколько лет хранились шишки, и вдыхал их аромат. Ну как, аромат: с каждым годом запах слабел и становился всё более неуловимым. Когда-то мешочек был полон зеленоватыми, смолистыми шишками. Со временем их оставалось всё меньше, пока не осталась одна. Самая последняя.

Тогда я вылущил орехи, съел их и написал заявление об уходе с работы. Мне нужно было ехать. Орешки закончились. Четыре года быть вне тайги, сделать карьеру, вырастить пузо, завести двух секретарш, получать солидное жалованье…

— Но почему?

— Вы не захотите понять.

— Я хочу понять, потому и спрашиваю!

— Орехи.

— Что орехи?!

— Орехи закончились.

— Не понимаю…

Супервайзер даже по названию оказался не супрвайзером, а геологом-экспертом. А термин «супервайзеры» пошел в геологию от одной из геологических компаний Абрамовича. Я даже догадываюсь, кто именно придумал такое вот богатое название.

Наш эксперт оказался именно грамотным геологом. Опытным. Интересно рассуждающим. Да что там говорить, он знает слова песен, что играют из моего компьютера. Почаще бы так обманываться в ожиданиях.

Вспоминали Бодайбо.

О, это Бодайбо!

Давно бы написал всё, что передаю изустно, но в постоянном восхищении этим заповедником гоблинов моя мысль далеко опережает возможности моих пальцев, что печатают тексты.

А записать на диктофон невозможно.

Понимание события записи ведет к неминуемой утрате умения связывать слова в осмысленное.

Получается надуманно и вычурно.

Примерно как через предложение назад.

Но я постараюсь, под настроение. Оно того стоит. Трогательный, немного лиричный бандитизм в десяток поколений возрастом. Цветы на месте Ленского расстрела, разбитая дорога, что нужна всем, и мечты о «повезло бы зарезать кого-то тыщ за триста». Невероятное по жизненным устоям место. Потом, потом напишу…

А пока могу сообщить вам про то, как и чем забивают ящики с керном буровики, о положении дел с помещением для документации, о состоянии техники… много о чём. Но не сообщу.

Оно всё вам не надо.

Слишком хорошая детализация отвращает.

А мы с вами станем, как солнце.

Точно по писаному кадетом и символистом Бальмонтом: «Будем, как Солнце всегда молодое, нежно ласкать огневые цветы, воздух прозрачный и всё золотое. Счастлив ты? Будь же счастливее вдвое, будь воплощеньем внезапной мечты!»

Оскорблю ли вас, если назову поэта одним из первых «дауншифтеров», мне неведомо, но именно ему принадлежат слова:

«Когда в 1920-м году я вырвался из сатанинского ужаса обезумевшей Москвы».

Впрочем, Горький называл его неврастеником за меньшее, причём делал это уважительно…

Странные были люди. На несколько жизней… А что осталось? Нет. Отзвуки поступков, вот что. Ещё глухая тоска в кипении садов и молчании камня домов. Эхо дыхания слов.

Не спешите.

Остановитесь. Посмотрите вокруг.

Это и есть мир, где мы всё уже давно успели.

Трогай мгновения взглядом.

Добра вам и сладких баккуротов. Для разнообразия осенних. Чего только теперь не делают с инжиром…

17 сентября