Тереза Браун - Смена. 12 часов с медсестрой из онкологического отделения - события, переживания и пациенты, отвоеванные у болезни

Когда я возвращаюсь в коридор, свет над дверью в палату Кандас уже не горит. Я написала отчет по мистеру Хэмптону, как только стало понятно, что ритуксан не вызвал у него каких-либо проблем. С Кандас пока мало что происходит, а Ирвина только что привезли, так что составить отчет по нему не составит труда. Записывать отчет по Шейле и вовсе не нужно, так как, даже если ее сегодня и не прооперируют, она практически наверняка отправится в палату интенсивной терапии. Дороти же уже и след простыл. По Кандас и Ирвину я отчитаюсь лично. От нас требуют всегда записывать всю необходимую информацию при пересменке для вышедшей на дежурство медсестры, однако при поступлении новых пациентов мы частенько обходимся без этого. Гораздо проще лично поговорить с заступающей на смену медсестрой.

Уже без пяти семь. Через пять минут мне нужно быть в конференц-зале. Ускорив шаг, я хватаю несколько дезинфицирующих салфеток из диспенсера на стене и иду в палату Шейлы, чтобы протереть кресло. Кандас, разумеется, сама его еще раз тщательно вытрет, однако мне не хочется нарываться, поставив в ее чистенькую палату грязное кресло.

Эти кресла большие и выглядят весьма массивными, однако на самом деле на удивление легкие. Закончив санитарную обработку кресла, я выталкиваю кресло из палаты Шейлы и подхожу с ним к двери Кандас. Я стучусь.

– Войдите, – слышу я два голоса одновременно.

Открыв дверь, я застаю Кандас и ее кузину, уплетающих пиццу. Когда это они успели ее принести? Должно быть, пока я была в палате Ирвина. Я улавливаю запах пеперони и сыра, и чувствую, как у меня сосет под ложечкой. Неудивительно.

– Слушайте, я подумала, что вам понравится одно из наших первоклассных кресел, – я показываю на него рукой. – Я только что его почистила. Оно стояло у другой пациентки, но ее только что отправили в операционную, и она к нам уже не вернется.

Кандас встает и принимается осматривать большое коричневое кресло. Ума не приложу, о чем она в этот момент думает.

– У меня в палате уже стоит кресло.

– Я знаю, но это более удобное, и я могу обменять его на твое. Мы тут иногда занимаемся перестановкой мебели.

– А его можно чистить хлоркой?

– Ага. Как и все остальные.

Она стоит где-то еще минуту, не произнося ни слова. «Хорошо. Замечательно. Но мы сами можем все сделать». Словно по какой-то безмолвной команде, кузина Кандас подскакивает и начинает двигать кресло поменьше в коридор, в то время как Кандас хватается за удобное кресло и направляет его в дверной проем.

– Нам придется его хорошенько вытереть, – энергично говорит она, после чего останавливается и смотрит на меня: – Спасибо вам.

– Еще бы! – отвечаю я, забирая старое кресло из рук ее кузины, чтобы поставить его в палату Шейлы.

В конференц-зале вышедшая мне на смену медсестра уже сидит, подготовив бумаги, готовая прослушать отчет. Я объясняю ей, что про двух новых пациентов я расскажу ей все сама, и она кивает, вбивая нужный код доступа, чтобы прослушать отчет по мистеру Хэмптону.

Санитарка Майя, собирающаяся работать вторую смену подряд, уплетает пиццу. Внутри каждого кусочка пеперони огромный серый кусок жира, однако от одного только вида у меня текут слюнки.

– Где ты это взяла? – спрашиваю я нарочито безразличным голосом.

– Кандас, – говорит она, жуя, и на секунду мне становится обидно от того, что они не предложили пиццы и мне, когда я к ним заходила.

– Она сказала, что собиралась тебя угостить, однако ты, должно быть, не услышала сигнал вызова.

– Ох. – Чувство голода внезапно становится невыносимым, и мое лицо, уверена, выглядит до ужаса несчастным.

– Так что я сама взяла для тебя кусочек. – Она протягивает мне другую тарелку, покрытую развернутой салфеткой, под которой виднеется еще один кусочек пиццы с пеперони, также лоснящийся от жира. Мне даже пеперони-то и не особо нравится, однако моему счастью при виде этого остывшего жирного куска пиццы попросту нет предела.

– Ты просто чудо. – Взяв у нее из рук тарелку, я наклоняюсь над одним из стоящих в конференц-зале компьютерных столов и вгрызаюсь в пиццу. Я жую и проглатываю практически без остановки – это словно наркотик.

Ей что-то понадобилось?

– Неа, – говорит Майя. Она крутит пальцем у виска: – Она совсем поехавшая.

Я смеюсь. Мне следовало бы сказать ей, что она ошибается, что Кандас через многое пришлось пройти, что многие из нас могли бы отреагировать на болезнь и госпитализацию подобным образом, однако решаю воздержаться от лишних слов. Я просто ем.