Мой телефон снова звонит.
– Привет, это Питер. За Шейлой Филдс ты ухаживаешь?
– Да, – говорю ему я. Мой мозг уже почти полностью осознал всю серьезность ситуации. По телефону со мной разговаривает Питер Койн – старший хирург, по совместительству являющийся моим другом. Чаще всего люди про него говорят: «Я обожаю Питера Койна». Он опровергает распространенный стереотип по поводу того, что все хирурги чрезвычайно заносчивы. Он просто душка и большой поклонник дурных каламбуров, а также совсем неудачных шуток, над которыми я вечно безудержно смеюсь. Тот, кто назначил Питера хирургом Шейлы, сделал для нее доброе дело.
Мы познакомились с ним пару лет назад во время телефонного разговора. Он установил одному из моих пациентов хирургическим путем постоянный внутривенный катетер – трехпросветный катетер Хикмана, – и мне нужно было узнать, безопасно ли его использовать. Я была тогда совсем новенькой и еще плохо разбиралась в строгой больничной иерархии. Я принялась обзванивать всех подряд, чтобы узнать насчет катетера моего пациента, и кто-то посоветовал мне написать на пейджер доктору Койну, что я и сделала.
Мой простой вопрос, заданный решительным тоном:
– Можно ли использовать этот только что установленный катетер Хикмана? – Каким-то удивительным образом превратился в бессмысленную шутку, показавшуюся, однако, мне до жути смешной.
– Ну, я не знаю, – ответил Питер. – Мы сегодня ставим катетеры Хикмана или Дыркина? Если вам никто не смог сказать, безопасно ли им пользоваться, то, пожалуй, мне стоит устроить всем нагоняй.
Я была так поражена его неожиданным ответом, что разразилась безудержным смехом. Затем Питер стал серьезным и сказал мне, что катетер в порядке, что он обязательно отметит у себя в компьютере.
– Мы скоро будем готовы, но прежде мне хотелось бы поговорить с ее врачом, – говорит мне Питер по телефону сейчас. – Ты знаешь, как его зовут?
– Я знаю, как зовут ее интерна.
В трубке слышится натянутый смешок.
– Интерну это вряд ли окажется по зубам. Мне нужен ее лечащий врач.
Это уже совсем странно. Старшие врачи могут поговорить на совещании или в курилке, однако во время дежурства они общаются, кажется, исключительно через посредников в лице интернов или медсестер, либо передают друг другу записки, которые зачастую потом и вовсе не читают.
Мои беспокойства по поводу Шейлы еще больше усиливаются. К счастью, за дело взялся Питер, так что уже совсем скоро у нас будет план, да еще какой. Я вспоминаю растерянного лечащего врача Шейлы, доктора Мартина. Он был раздосадован тем, что ему дали пациента с заболеванием крови. Что ж, когда он узнает, как усложнилась ситуация Шейлы, то, пожалуй, окончательно потеряет уверенность в своей способности ей помочь.
– Ее лечащий врач – Николас Мартин из онкологии.
– О, я его знаю, – говорит Питер. В его голосе появилась какая-то новая нотка, но мне сложно понять, какая именно. – Я ему позвоню, – он вешает трубку.
Я смотрю на лежащее у меня на столе направление на госпитализацию. Лучше бы Кандас Мур не торопилась здесь появляться, потому что я уже теряю терпение, хотя Шейлу смогут прооперировать не раньше чем через четыре часа, потому что из-за аргатробана и без того непростая операция на брюшной полости стала бы гораздо рискованней. Так как этот препарат замедляет свертывание крови, то после любого пореза кровотечение останавливалось бы слишком долго, а чтобы ликвидировать перфорацию, нужно сделать весьма внушительный разрез. Кроме того, из-за избыточного веса у Шейлы довольно толстый слой подкожного жира в области живота. Очевидно, что риск обильного кровотечения слишком велик.
– Ты не имеешь ни малейшего понятия, как много крови вмещает в себе человеческий организм, – сказал мне как-то раз Мэтт, врач из интенсивной терапии, который сегодня утром разбирался с пациентом Норы, вспоминая, каково ему было наблюдать, как эта драгоценная жидкость безостановочно вытекает из тела пациента на больничный пол, а он ничего не может с этим поделать.
Шейла оказалась в неприятной ситуации. Пока мы ждем, чтобы аргатробан вышел из ее организма, бактерии в ее животе будут спокойно плодиться и распространяться. Время идет, и мы попросту меняем одну потенциальную причину для катастрофы на другую, однако здесь подобным мы занимаемся постоянно. Даже в современной медицине жизнь пациента часто оказывается на волоске. Я смотрю на часы: одиннадцать утра. Еще несколько часов мы будем смотреть и ждать.
Читать дальше
Конец ознакомительного отрывка
Купить книгу