Наталья Нестерова - Дом учителя [litres]

Илья Ильич ответил, когда Анна Аркадьевна решила, что звонит сыну, отправится вместе с ним, потому что одной ей не выдержать вида окровавленного бесчувственного мужа.

– Илья! Ты жив?

– Вполне.

– Бессовестный! Объедаешься пирогами Екатерины Григорьевны, а я с ума схожу!

– Поливал грядки и в теплице. Кстати, еще не ужинал.

– Я… я приеду и буду готовить тебе ужины, и обеды, и завтраки.

– Аня! Ты что, плачешь?

– Не-не звонил, на мои звонки не отвечал… Ду-думала, упал с крыши, руки отрезал…

– Дурочка! Если бы я отрезал руки, то позвонил бы тебе с помощью пальцев ног.

– Тебе смешно!

– Нет, просто есть очень хочется. Пообедать-то не удалось. В отличие от некоторых.

– Вот именно! Ты меня не ревновал! Ты! Который ходячая бочка с концентрированной ревностью, – вытерла ладонью щеки Анна Аркадьевна.

– Рано или поздно любая бочка опустошается.

– Особенно когда имеются вкусные пироги с капустой. А другая рекордная капуста зреет на грядке.

– Вот не надо перекладывать с больной головы на здоровую! У самой-то рыльце в пушку.

– Да! Я тебе не говорила, что встречусь с Зайцевым, – не «встречалась», а «встречусь», как бы единственный раз. Сработал защитный механизм. – Чтобы ты не нервничал.

– Анюта! С раннего утра до позднего вечера я вкалываю на стройке, в саду и на огороде. Нам, труженикам, не до барских сантиментов.

– Может быть, дело в другом, Илья? В старости? Тебе наговорили сорок бочек арестантов, ты сорвался, приехал, застал жену с другим мужчиной. Но ведь не в интимной обстановке. Спокойно выдохнул и поехал поливать теплицу. Подожди, не перебивай! Сочинив в картинках сериальную историю твоего грехопадения с Екатериной Григорьевной, я… Внимание!.. Уснула! Где беснование, заламывание рук, проклятия, рыдания или хотя бы коматозный ступор? Ничего подобного. Богатырский сон. Мы старые, да?

– Уж не молодые.

– Давай я завтра приеду на электричке? Мне очень одиноко, и это несправедливо – спать с тобой в разных постелях.

– Положим вставные челюсти в один стаканчик, сольемся в резонансе общего храпа. Анюткин! Если ты не встретишься с Казанцевыми, не выполнишь свою святую миссию, то изведешь себя. Только не ставь цели победить, вразумить, надоумить. Просто донеси свое мнение. Есть люди, чье мнение дорого стоит. Как дорого и то, что они свое мнение потрудились донести. Андрей нормальный парень. Был таким. Валентина…

– У нее стеатопигия? – язвительно напомнила Анна Аркадьевна.

– Вроде того. Пока! Пошел заваривать бомж-пакет, макароны со вкусом говядины.

Это было уже в Москве. Павловы жили в столице три года, Казанцевы перебрались в Подмосковье, дружба Анны Аркадьевны и Вали возобновилась.

Очередной приступ Ильи Ильича: почему ты общаешься с этой женщиной ?

Мямлила в ответ, мол, есть вещи, которые трудно объяснить. Почему любишь квашеную капусту, дождь и голые, без листьев, деревья. Почему не нравятся шоколад, южное солнце и поля с колосящимися злаками. Анна Аркадьевна попыталась сказать, что разговоры с Валей провоцируют бурление мыслей, сомнений давеча неведомых. Например, Валя сказала, что ее, Анны Аркадьевны, всемирно известная доброта есть не что иное, как питание ее, Анны Аркадьевны, эго, даже супер-эго, которое Анна Аркадьевна носит в себе точно священный грааль. При этом, высший класс, Анна Аркадьевна вовсе не походит на тех постных душек, от доброты которых тошнит. Анна Аркадьевна – держись, какая строгая и резкая.

Илья Ильич поменялся в лице, от ярости в горле у него заклокотало, точно ему было трудно выговаривать длинные слова, наружу рвались только первые слоги, приходилось делать усилия, чтобы произносить до конца.

– Всеми фибрами ненавижу подобную философию! Праведник творит добро, потому что якобы щекочет раздутое эго. Герой идет на подвиг не потому, что движим честью, совестью и любовью к Отчизне, а потому что одурманен пропагандой. Несчастные развратники – рабы своих инстинктов. У бедненьких убийц нравственный инфантилизм. У врунов, обманщиков и предателей двойные моральные стандарты. Все можно объяснить. Только их объяснения почему-то все хорошее и высокое вымазывают дерьмом, а плохое и мерзкое заворачивают в красивый фантик. Кто ж не любит конфетки? И оказывается, что все можно. Бить поклоны в церкви, а потом прийти домой и гнобить близких. Растлить ребенка, тайно впустить неприятеля в осадный город, унизить, оскорбить, довести до самоубийства, воровать и грабить, убивать и насиловать. Вперед, господа пакостники! К вашим услугам философы и психологи!