Константин Ханькан - Кэлками. Том 1

Кэлками хорошо знает это место. Сразу за перевалом берет свое начало речка Хякитандя, которая течет на юг в сторону Камешков. Но Хякитандя, немного не доходя до центральной усадьбы колхоза, круто поворачивает вправо и впадает в реку Тывтычан, которая несет свои воды к морю. По Тывтычану лосось тоже поднимается на нерест.

Илани — опытный охотник и с юности промышляет белку. Поэтому все выходы знает. Однако Кэлками сразу разгадал его маневр. Не доходя до реки Хайкамычак, Антон круто повернул направо к небольшой речке Долгычан, тоже вытекающей с перевала Алдыркачак.

Вообще этот перевал как таковой приходится водоразделом трех рек: Хайкамычака, Хякитанди и Долгычана. Но Долгычан не серьезная речка, а, скорее всего, большой и длинный ручей, правда, местами глубокий. Долгычан приходится левым притоком реки Хайкамычак, впадая в него в среднем течении. На Хякитандю можно перевалить со стороны как Хайкамычака, так и Долгычана. И наоборот, если уходишь на север, к примеру, на промысел, то, поднявшись по Хякитанде к перевалу Алдыркачак, можно спуститься по Долгычану или Хайкамычаку, чтобы попасть на реку Гижигу.

Видимо, Антон передумал доходить до Хайкамычака и стал подниматься по Долгычану, чтобы прямиком выйти к перевалу Алдыркачак, а затем скатиться на исток Хякитанди и спускаться по ней до поворота на Тывтычан.

«Логично, ай да Антон!» — Кэлками остановил Поктрэвкана и слез с седла.

— Ако, слезай, пусть Ирандя отдохнет. И олени отдышатся, а заодно посмотри, у тебя вьюки в порядке? Если расстроились, крикнешь, поправлю, — сказал Кэлками, прохаживаясь впереди оленей, чтобы размять ноги.

— Хорошо. Вроде все в порядке, — ответила Акулина. — А когда они тут прошли? Наверное, уже на Хякитандю перевалили? — спросила она.

— Похоже, что вчера, снег затвердел на дороге. Перевалить-то сразу не могли, конечно, далековато будет. Где-нибудь поблизости должна быть их стоянка, — ответил Кэлками, садясь в седло.

Дорога пошла по извилистым берегам Долгычана. Ссутулившись, Кэлками прочно сидит в седле, чтобы верховому оленю легче было нести его. В густом скоплении полегшего стланика на берегу круглого озерка дорога уперлась в стоянки. Как и предполагал Кэлками, охотники и вправду ночевали сегодня здесь. На потухших кострищах Кэлками не стал останавливаться, а поехал дальше. Сидя на спине Поктрэвкана, он обдумывал, как будет обгонять караван Илани. А то догонишь в тесном месте, где невозможно разойтись, и придется плестись позади. Хотя Алдыркачак — перевал небольшой. И таких за спиной Кэлками оставлено немало. Сейчас самое время обдумать, как он пройдет остаток пути до Камешков. А об обратной дороге он подумает потом, перед самым отъездом из села.

Очень много мыслей накопилось в голове охотника в последнее время. Поэтому свои мысли ему потихоньку надо распутывать, как следы петляющего зверя. Тогда не будешь отвлекаться на посторонние незначительные вещи. А лезть на перевал на ночь глядя, какой бы он ни был, не пристало. Перевал следует проходить днем, и чем раньше, тем лучше.

«Ай да Илани!.. Молодец, что тут скажешь». Быстро идут и след свой протянули ровно, будто по туго натянутому аркану ехали, срезая полузанесенные участки дороги, проторенные пастухами еще в середине зимы.

— Кэлками, подожди-ка, — прервала раздумья мужа Акулина.

— Чо, Чо! — Кэлками резко остановил разгоряченного оленя. Поктрэвкан остановился как вкопанный, будто на большой пень наткнулся.

— Что случилось? — громко спросил Кэлками.

— Подожди. Я сама поправлю, хулры ( постель ) вправо скосилась, — ответила Акулина, отпуская подпругу ближнего оленя, который нес легкую, но габаритную связку со спальниками. Пухлый вьюк съехал набок. Выровняв мунгурку и туже натянув подпругу, Акулина вернулась к своему ездовому оленю и, опершись правой рукой на длинный нери (женский посох), с Г-образным металлическим наконечником, легко перебросила свое тело в седло и поехала вслед за мужем. Таким наконечником женщина высоко достает сухой хворост на деревьях для костра и ломает ветки на подстилку, и при быстрой езде посох с кривым наконечником не выскользнет из рук.

«Ох, наконец-то!» — впереди на бугре, в просветах мелкого редколесья и невысоких кустов ольхи, замелькали темные пятна. Это уже отпущенные олени бродят в поисках корма. По лесу сновали мужчины на лыжах, собирающие дрова и ветки. У некоторых семей уже дымили костры. Залаяли собаки, завидев незнакомый караван, но тут же осеклись.