Константин Ханькан - Кэлками. Том 1

— Ако, иди присядь, немного отдохнем и начнем палатку ставить, — позвал он жену.

— Ох и устала я сегодня, — проговорила Акулина, усаживаясь рядом с мужем.

— Молодчина ты у меня. Ничего, еще немного, и отдыхать станем. А соседи-то наши дня два здесь стояли, видишь, вокруг снег вытоптан и дров много оставили, — сказал Кэлками.

Сегодня и Кэлками тоже устал не меньше жены, просто он редко когда жалуется. Хотя он и устраивал палатку на готовой, очищенной от снега площадке, но быстро стемнело. В какой-то степени выручало раннее новолуние, правда, атькикан (луна) еще не полная. Около палатки, на кострище соседей, Кэлками развел костер; дров-то много, чего экономить, зато светлее будет вокруг, чтобы в темноте не спотыкаться. Установив и растянув палатку на вбитые в плотный снег длинные колья, Кэлками поставил легкую жестяную печку на сырые чурбачки, обтесанные с обеих сторон и ошкуренные от коры, чтобы не загорелись, когда нагреется печка. Принес от костра два горящих полена и затолкал в печурку, набитую петушками и сухими лучинами. Печка загудела, и жар вырвался в трубу с множеством искорок, бесследно тающих в холодной мгле.

— Ако, заноси пока вещи и постели, пусть нагреваются. Нижние края палатки изнутри придави вот этими жердинками, — сказал Кэлками, подавая жене сырые палки.

А сам он снова вернулся к костру, где уже варилось мясо. Он набрал зернистого снега в старый медный чайник и обе кастрюли и тоже повесил их над костром, чтобы растопить воды. Между делом Кэлками расставил вьюки за стеною палатки, чтобы меньше дуло. Вьюки должны даже на земле стоять в строгом порядке, ибо каждый олень имеет свой индивидуальный вьюк, который он несет. В таком же порядке олени идут в караване во время перекочевки. Подобно гусиной стае, летящей весною на север. Кроме того, в этих мунгурках лежит самый драгоценный груз — пушнина, добытая потом охотника Кэлками и его жены Акулины. Поэтому он всегда во время ночевок старательно укрывал мунгурки двумя замшевыми полотнищами. А то, не дай бог, ночью вдруг снег неожиданно повалит и набьется в вороты мунгурок.

«Нет, этого Кэлками допустить не может», — думал он, снимая с тагана кастрюлю с дымящимся мясом.

Жену свою, Акулину, он жалел. Поэтому в своем охотничьем пути основную работу всегда старался выполнять сам, как бы он ни уставал. К тому же Кэлками был вынослив.

— Ну что у тебя там, ужин не готов еще? — громко спросила Акулина изнутри палатки.

— Все, Ако, и мясо, и чай готовы, дверь приоткрой, а то темно, — ответил Кэлками, затаскивая в палатку кастрюлю и чайник с кипятком. — О, как мы сегодня устали. Сначала чаю завари, во рту пересохло. Главное, мы с тобою, Ако, Гидын прошли, а отсюда по ровным местам кочевать будем, — говорит Кэлками, расчищая острием ножа деревянный подсвечник от налипшего парафина.

— Сначала и я чаю выпью, а потом уже мясо поедим, — ответила Акулина, наливая чай в обе чашки. — Интересно, где сегодня ночуют остальные охотники, наверное, уже Дуручака достигли? — проговорила Акулина.

— Дуручак они уже миновали. Стоянки на три они нас опережают. Ты, Ако, положи мне в чашку пару ложек бурдука, — сказал Кэлками.

— А через пастухов мы будем проходить? — спросила Акулина.

— Конечно. В районе сопки Чорчан в эту пору какая-нибудь бригада да стоит. А вообще это бывшие зимние пастбища Василия Папулова. Но он сейчас уже второй год зимует по бассейну Очакчана. А ниже, по Нимгасигу, охватывая правую сторону Дуручака и бассейн Ирбыки, зимует Мургани Павел. А левый берег Дуручака, охватывая и приток Орыч, доходя вплоть до Анункуна, занимает оленеводческая бригада Ханькана Чимяна. Весь бассейн Ирбыки от истока и до ее устья очень благоприятен для зимовки оленьих стад. Здесь богатые кормовые угодья, снегу выпадает мало. Не зря же наши предки много веков назад подарили ей имя — Ирбыка. То есть Малоснежная. Это же великолепно! — засмеялся Кэлками.

— Вон ты сколько всего знаешь. А я как-то не задумывалась над этим, ну, ты, Кэлками, даешь, — смеется Акулина.

— Эти бригады всю зиму связь между собой держат. Нартовая дорога поддерживается и до Камешков. Так что мы с тобою, Ако, с веселой песенкой до села домчимся, — рассуждал Кэлками за поздним ужином.

— Шестой месяц одни кочуем, одичали, отвыкли от людей. Надо бы у Чорчана хоть на пару деньков остановиться. В гости к Дарье да к Варваре хочу съездить. Год назад в последний раз виделись, — говорит Акулина.

— Само собой разумеется. Нехорошо мимо друзей проскакивать. Я думаю, что по одной шкурке выдры надо будет подарить бригадирам. Если, конечно, встретим, они же могут в стороне от дороги стоять где-нибудь между сопками. Кому-то новый чайничек и миску большую подари, которые осенью у пушника брали. Сама смотри, ты хозяйка, — ответил Кэлками, обувая запасные нугду (короткие торбаса).