Константин Ханькан - Кэлками. Том 1

— Ты куда-то еще собираешься? — спросила Акулина, убирая чашки в деревянный сундучок.

— Пойду гляну, хорошо ли на ночь олени устроились. Вдруг предыдущие олени охотников весь доступный корм выели. Луна еще маленькая, слабо светит. При необходимости на свежее место перегоню. Бедняжки, они тоже устали, — продолжал Кэлками, надевая шапку.

Ночная прохлада бодряще ударила в лицо после жарко натопленной палатки. Тусклый свет луны падал на заснеженные поляны. Под густыми кронами деревьев плыли загадочные тени. После ароматного мяса и крепкого чая усталости как ни бывало. Можно даже сейчас ночью дальше кочевать. Кэлками прислушался, из глубины леса донесся еле уловимый шорох снега и стук рогов.

«Дерутся за лучшие лунки в снегу, где густо лежит ягель», — подумал Кэлками и, взяв лыжи подмышку, пошел по тропе, откуда доносился шум стада.

Олени кормились, откапывая копытами сыпучий снег. Они даже не обратили внимания на подходившего к ним Кэлками, знали что это человек идет. Понапрасну беспокоился Кэлками, что животные себе корм не смогут найти. Сообразительные олени даже останавливаться не стали на старых копанинах, где потравлены наиболее доступные кормовые лишайники, а единой цепочкой прошли на дальние поляны ближе к возвышенностям и, только учуяв под слоем снега запахи нетронутого ягеля и зеленой мерзлой травы, оставшейся еще с осени, остановились. Кэлками обошел вокруг стада, на ходу тыкая посохом по снегу, проверяя глубину снежного покрова и плотность его структуры. Наста нет, снег рыхлый до самой земли, и глубина небольшая, чуть выше колена. Олени спокойно кормились. Кэлками столкнул слежавшийся комок снега на старом пне и, не снимая лыж, сел на него. Не спеша достал кисет с табаком и закурил. Вокруг стояла тишина, только еле ощутимый верховой ветер прошелестел по деревьям и ушел дальше. Темные силуэты хребтов Гидына хмуро глядели на белые полосы рек и седловины перевалов. Глубоко вздохнув, Кэлками встал на лыжи и, как тень, быстро заскользил к палатке. Акулина ждала его и успела сварить рисовую кашу, заправленную хачином ( внутренний жир оленя ). А пожелтевший бурдук (жареная мука ) еще доходил на печке.

— Ты чего-то долго был, далеко, наверно, вьючные олени подались? — спросила Акулина, вытирая пот со лба выцветшим вафельным полотенцем, которым она заворачивает чашки.

— Да не очень, по крайней мере, вышли на целину, останавливаться не стали там, где соседские олени паслись, — ответил Кэлками.

— А я кашу сварила, ты же вчера говорил, что русскую еду хочется поесть. И бурдук жарю… — сказала Акулина.

— Нуты молодец! Иногда мясо надоедает, раньше как-то не замечал, мог всю зиму одним мясом питаться, и ничего, — сказал Кэлками.

— Я же помню. Однажды мы вообще без муки и чая возвращались, тогда ты кустики нэчака приносил на чай, листья морошки раскапывал. Заячью ягоду (красная смородина) и высохшие плоды шиповника собирать на Омолон ходили, как раз Утэ медвежью берлогу тогда раскопал. А теперь нам крупу, бурдук с сахарком подавай к ароматному чаю, обрусели мы с тобой, Кэлками, — смеется Акулина, расставляя чашки.

После короткого ужина супруги в тот вечер немного раньше обычного улеглись отдыхать. Завтра предстояла новая кочевка. Но не настолько уж трудная, как сегодня. Кэлками уснул быстро, будто в глубокий снег в овраге провалился. И спал крепким сном, как в беззаботном детстве. Акулина, наоборот, хоть и устала, но ворочалась долго. Сон упорно не хотел приходить. А мысли витали очень далеко, гораздо выше скальных высот Гидына. Она успела перебрать весь свой зимний маршрут, прежде чем забылась.

Кэлками проснулся резко и быстро. Вокруг палатки слышалось хождение и скрип копыт оленей. Явно возле жилья. «Олени пришли, но почему так рано?», — подумал Кэлками, шаря и похлопывая ладонями у изголовья, чтобы найти в темноте спички. Он сначала затопил печку и снова забрался в спальник, ожидая, пока дрова разгорятся. Одежда остыла, и внутри палатки был такой же холод, как и на улице. Жар быстро стал разливаться, как только накалилась печка. Кэлками неторопливо оделся и вышел во двор. Хотя утро уже подступало, но было еще темно.

«Пока позавтракаем, вещи увяжем и рассветет», — подумал он. Олени с пастбища пришли все и прибившийся молодняк тоже.

— Чик, чик. Хак, хак. Хяк… — размахивая руками, он спешно начал отгонять оленей, чтобы те шли кормиться. Рано еще, проголодаются. Однако ездовые не захотели идти на ночное пастбище, а потянулись к противоположному лесу, вдоль которого протекает глубокий овраг с обрушившимися и рваными берегами.