Александр Архипов - Истина Платона

— Ефрейтор, а почему у тебя позывной такой — Злой?

— Не знаю, — скромно ответил боец, — наверное, потому что злой…

После того, как полковник Сомов в сопровождении офицеров ушёл руководить боем, я подозвал к себе Злого.

— Слушай, а то, что ты полковнику говорил, правда?

— Ну как бы да. Всё там было. Я ж вам докладывал уже. Только Платон приказал при отходе всё собрать в кучу и сжечь к хренам. Я ж так и сделал.

— Серёжа! Слушай приказ. Если будут спрашивать ещё про мешки и баулы, рассказывай так, как рассказывал товарищу полковнику, — проникновенно вдалбливал я правильную мысль в голову Еремеева.

— Товарищ командир, так я ж понимаю! — широко улыбнулся Серёга. — Разрешите наших встречать?

— Давай! — ответил я, отвалившись на тёплый и гладкий валун. Я лежал и улыбался внезапно пришедшей мысли: «А ведь совсем скоро полковник Сомов поймёт, почему у ефрейтора Еремеева позывной — Злой!»

Шум рации я услышал раньше, чем его заглушили своим рёвом двигатели БТР-ов и БМП. Полным ходом шла подготовка войсковой операции по зачистке горного кишлака Кули. Правда полковником частично был принят мой план.

— «Горный», я «Боцман»! Все на броне. Один «200-й» и два «300-х». Конец связи.

Тут же вызываю Михалыча по большой РС.

— «Снегирь», я «Горный»! Полетели птички!

— Принял! — коротко ответил представитель отряда воробьиных.

Подъехали три БМП с бойцами на броне. БТР отставал намеренно. На борту были два тяжелораненых бойца, боялись растрясти. Подбежал Боцман, наклонился ко мне и, сделав удивлённое лицо, трагическим голосом выдавил:

— Ты смотри, живой! А мне сказали — того…

— Иди в жопу, Гриня, — только и удалось мне выдавить пересохшими губами. — Как парень погиб?

— Как… Снайпер, сука! Прямо в глаз. Лицо парню попортил… Бойцы гранат десять в ответку закинули, думаю, собрать не смогут, — мрачно ответил Боцман.

Обогнув горную гряду, над нами начинала заходить на боевой курс тройка МИ-8, перелопачивая лопастями остатки тумана. Они шли вереницей, с уступом влево на достаточной для маневра высоте. На подлёте к кишлаку открыли огонь из пулемётов и станковых гранатомётов. Одновременно с ними по окраинам кишлака ударили 30 мм пушки БМП, они пошли первыми. За ними метрах в пятидесяти шли БТР. Прикрываясь бронёй, низко пригибаясь, как учили в учебках, касками вперёд бежала пехота. Начиналась вторая фаза операции.

— «Снегирь», я «Горный»! Что видишь? — рвал я микрофон из рук связиста, пытаясь не потерять сознание.

— «Горный»! Духи собираются группами и смещаются к западу. Думаю, выходить будут там.

— Принял, — ответил подскочивший и удержавший меня от падения Боцман.

Сообщить новые данные Зверю я не успел. Хотел, но не успел. Моё сознание потерялось. Но Боцман успел! И полковнику сообщить тоже успели вовремя. Для меня бой закончился.

У самого первого дувала вдруг раздался мощный взрыв, с ближайшей БМП сорвало башню, и повалил чёрный дым, подхваченный ветром со стороны реки. Стреляли явно из РПГ! Нужно было срочно засылать грамотных разведчиков. Сразу два БМП перенесли огонь из своих пушек по предполагаемому месту засады. Уже развалили до основания глиняный забор и такую же постройку во дворе, а наводчики всё жали и жали на гашетки… Было видно, как пехотинцы, шедшие за подбитой машиной, попадали. Через некоторое время двое бойцов побежали к БМП вытаскивать экипаж. В бинокль было видно, что вытащили только одного механика.

Сделав первый заход, «снегири», обогнув горные препятствия, пошли на второй. При подлёте к кишлаку первая машина дала залп из НУРСов. Мощные взрывы разнесли несколько дворов кишлака в пыль. Были ли там мирные? На это я повлиять уже никак не мог. Со мной возились Яша и Боцман. Причём последний — нарушая субординацию.

— «Зверь», я «Боцман»! В ближайшие полчаса ожидается массированная атака в вашем направлении. Держись!

— «Боцман», не понял! А Саня? С Саней что? — взбудоражил эфир Зверь.

— Какой он тебе Саня?! Зверюга! Отключился временно «Горный». В нирване пребывает! Выполняй! — хохотнул новоиспечённый начальник.

— Выполняю! — в таком же тоне ответил Зверь.

Бой то нарастал, то стрельба вообще прекращалась. Кишлак был относительно большой и по его узким улочкам, похожим на лабиринты, охотясь друг за другом, бегали солдаты двух враждующих армий. Очевидно было то, что вошедшая в кишлак пехота под прикрытием с воздуха и артиллерии БМП постепенно теснила душманов к западной окраине. Моджахеды наверняка знали, что впереди их ждёт засада, но это была дорога в горы. А горы для многих спасение. Пробовать идти другой дорогой, а значит, попасть под огонь пушек и пулемётов нашей брони, было вообще самоубийством.