Александр Архипов - Истина Платона

Радист привалился ко мне, подавая наушники с микрофоном.

— «Броня», товарищ командир!

— «Горный», я «Броня»! Доложите обстановку!

— «Броня», провожу операцию согласно утверждённому плану. Сообщите время прибытия, на связи, — нетерпеливо сообщаю я.

— «Горный», почему не согласовали время начала операции? — командирским рыком вопрошает посланный мне для усиления пехотный полковник.

— «Броня», я «Горный». Провожу операцию согласно утверждённому плану, — повторяю монотонным голосом. — Конец связи.

Со стороны кишлака разгорался бой. Связались с группой Зверя. Они пока не сделали ни одного выстрела. Ждут. Боцман вышел на связь. У него два «300-х». Один на ногах, второй тяжёлый. Дал понять, что зацепило Яшу-санитара, когда тот вытаскивал раненого. Послали двух бойцов на помощь. Шуба запросил разрешение на продвижение. Ждать! Все ждём новостей от Платона. Почти одновременно, ближе к центру кишлака, прозвучали четыре взрыва от ручных гранат. Через минуту ещё четыре… Воюют парни!

События у группы захвата развивались очень быстро. Во время обнаружения и первой пулемётной очереди они уже были у высокого дувала постройки № 3, где в отдельном домике находился сам Исмаил Вали. За забором слышались громкие голоса, звон металла и топот десятков ног. Первыми полетели четыре гранаты, через десять секунд «дымы» и Бес, первым оседлав дувал, дал две короткие очереди из автомата по силуэтам во дворе. Следом перемахнули через дувал остальные разведчики. Во дворе было два строения. Платон чётко помнил со слов старика, что сам Вали живёт в том, который поменьше, с тремя охранниками. В большом доме спят около двадцати бойцов, а женщин и детей хозяина забрали родственники. Почти рассвело. Из дверей большого дома, стреляя перед собой в облака белого дыма и что-то крича, выбежали двое, но тут же упали от встречных выстрелов. В открытые двери и окна сразу полетели ещё четыре гранаты. Из окна второго дома резанула автоматная очередь.

— Вот зараза… — коротко выругался, застонав от боли, один из бойцов, падая на колени.

Бес молча взял товарища за воротник куртки, оттащил в сторону и прислонил к дувалу. Бегло осмотрел рану в бедре, снял ремень с автомата и перетянул ногу.

— Сиди, Васёк, жопы нам прикрывай! Укольчик пока не делай, потерпи! — бросил на бегу Бес.

— «Горный», я «Платон». У меня «300-й», нужна помощь.

— «Боцман», я «Горный». Помогай Платону.

— Слышал. «Платон», Злой пошёл к тебе! — сквозь трескотню автоматных очередей орал Боцман.

— «Горный», я «Зверь». Меня обнаружили, веду бой.

— Понял тебя, «Зверь». Подтяни к себе Шубу. Держитесь, пацаны! — кричу в микрофон, понимая, что ещё немного и духи попрут именно в сторону Зверя. Там горы, там есть куда уйти и спрятаться.

У второго дома была одна дверь и два окна, причём одно из окон было заколочено досками наглухо. Платон выстрелил короткую очередь в закрытую дверь. В ответ получил длинную, но дух, не рассчитав, раздолбал выстрелами деревянный засов и ветхая дверь слетела с петель и упала во двор.

— Дым! — заорал Платон, кидая шашку в дверь постройки. В ответ опять резанула очередь.

— Гранату? — крикнул Бес, отвечая очередью через окно в потолок.

— Живым нужен. Посмотри, — крикнул Платон.

Куда смотреть? Бес подкрался к двери, присел и стал вглядываться, пытаясь различить хоть что-нибудь. Из окна и двери валил плотный едкий дым, заполнивший небольшие помещения. Но тут Платон вместе с другим бойцом дружно ударили ногами по заколоченному второму окну. Доски разлетелись, и в комнату ворвался узкий луч света. Этот луч, как прожектор кинопроектора, осветил экран из серо-белого дыма. А за этим экраном чётко вырисовывался силуэт душмана с автоматом, ствол которого был направлен в дверной проём, а рука на взмахе готовилась бросить гранату в окно. Короткая очередь Беса поставила всё на свои места. Пули отбросили духа к стене, он упал навзничь, выронив гранату из руки.

— Бойся! — срывая голос, крикнул Бес.

Все упали, распластавшись, но взрыва не было. Как потом оказалось — брак. Граната была китайской. Повезло! СССР-Китай — дружба на век!

С криком:

— Это я, пацаны! — перевалил через забор ефрейтор Еремеев (позывной Злой).

Зашли в комнату. Сквозняком выдавило практически весь дым, и кое-что уже можно было рассмотреть. В первом помещении был ещё один дух, без признаков жизни, а во втором помещении весь пол был уставлен чем-то набитыми рюкзаками и верблюжьими баулами. В стороне лежали несколько небольших кожаных дорожных сумок. К ручкам каждого были прикреплены деревянные дощечки с надписями на арабском. Склонились над хрипящим духом. Платон достал фото и приставил его к забрызганной кровью голове. Злой зажёг керосиновую лампу.