Александр Архипов - Истина Платона

Пока разведчики «вили» себе гнёзда, скребли ложками о дно банок с гречневой кашей, маскировались, натягивая сетки, Платон назначил группу захвата языка. Выбрали место — сразу за первым поворотом дороги, участок полностью закрытый с трёх сторон скальными выступами. С четвёртой — река. Я подошёл ближе, хотелось послушать инструктаж Платона. А говорил он, в основном обращаясь к Боцману.

— Лошадь — животное осторожное и пугливое. Поэтому языка нам надо брать, зная об этом. Я сейчас расскажу и покажу, как нужно действовать, чтобы эти «ковбои» от нас не ушли, — как всегда растягивая слова, объяснял старшина.

— Лёх, а на хрена нам все три языка? Думаю, эти трое духов имеют одинаковую информацию о расположении охраны и самого штаба в кишлаке, — начал умничать Боцман. — Заберём кого по проще, а остальных к Аллаху…

— Боцман, давай так… Мне поручили, я выполняю. Слушайте дальше. Первого берём я и Боцман. Первый номер — Боцман выбегает из засады, хватает обеими руками за узду на морде и всем телом виснет на ней. Объясняю. От неожиданности и испуга лошадь обязательно постарается встать на дыбы, сбить с ног нападающего и изменить направление движения. Задача первого номера не растеряться и не дать ей этого сделать. Ну, а вторые номера рывком стаскивают духов на землю и фиксируют руки.

— Платон, а лошадь может укусить? — так, на всякий случай, спросил первый номер Боцман, натянуто улыбнувшись в мою сторону.

— А ты руки не суй куда попало, — под общий смех посоветовал я. — Мужики, обнаруживать себя категорически нельзя, поэтому не стрелять, на крайняк работаем ножами.

— И ещё, — продолжил Платон, — нападать по моей команде одновременно, чтобы духи не успели очухаться и что-то понять. Главное — правую руку зафиксировать, чтобы до спусковой скобы не дотянулся.

— Всё правильно, — одобрил план Платона я. — По ходу движения и с тыла поставим заградительные группы по три бойца, чтобы не прорвались, ну и снайпера будут готовы на всякий случай.

— Платоха, а откуда ты всё это знаешь? Вроде парень городской, возле моря вырос, — удивлённо спросил Боцман.

— Был учитель, — грустно ответил Платон, вспомнив прапорщика Мишина.

Истекало отведённое «будённовцам» время, а их всё не было видно. От реки тянуло даже не прохладой, а холодом. Пропитанные потом на марше тельняшки остывали вместе с телами, неприятно липли к спинам и не давали согреться. Бойцы кутались в свои нехитрые утеплители, натягивали на уши шерстяные, купленные или выменянные в кишлаках и на рынках вязаные шапки. Правда, у некоторых заметил умело уложенные под седалища американские пуховые спальные мешки. Вода, принесённая во флягах из горной реки, и через два часа ломила зубы. Приходилось, прежде чем глотать, долго гонять её во рту. Но были и гурманы. Они пробивали ножом в двух местах банку сгущёнки, запрокидывая голову, цедили её, закрыв от удовольствия глаза. А потом маленькими глотками запивали ледяной водичкой из горной реки. Кайф был необыкновенный. Что представляли себе в эти секунды эти взрослые мальчишки? «Пломбир» за 19 копеек? «Ленинградское» за 22-е? А что я… Я тоже пробовал. Блаженство!

От группы прикрытия сообщили:

— По дороге в сторону кишлака быстрым шагом едут два всадника. Дистанция 700 метров.

— Уточни. Два или три всадника?

— Два, — с небольшой паузой сказал сержант. — Едут рядом, не друг за другом. Повторяю, едут рядом.

— Опаньки, а мы так не договаривались! — нервно произнёс Боцман, прячась за большой валун прямо у дороги.

— Парни, ищите мне третьего, — зло шепчу в микрофон.

Тут-же было принято решение — Платон с Боцманом берут ближнего, остальные оттесняют второго всадника ближе к реке и берут его на берегу. Уже и мы слышим посторонний звук. Звук восьми подкованных копыт. Едут не быстро, видно долго скакали галопом до этого, а сейчас дают лошадям отдохнуть. До кишлака — рукой подать. А мы ещё ближе… Из-за первого поворота показались два всадника, ехали рядом неспешной рысью. В бинокль было видно, что у того, который ехал ближе к реке автомат был за плечами, а у ближнего — на груди. Видел это и Платон с разведчиками. Головами не крутили и не разговаривали, было заметно, что «будённовцы» подустали и опасности не чувствуют. Утренний туман ещё не совсем рассеялся, но и без оптики было видно, что перед нами не наследные опиумные эмиры и не алмазные падишахи. Обычные бородатые духи, возраст которых из-за неряшливых бород и чёрти чего на голове определить было невозможно. У дальнего по самые брови был натянут традиционный афганский паколь — шерстяной берет, у ближнего грязно-белая чалма. Оба в замызганных, пыльных, завёрнутых впереди халатах. За спиной у дальнего к седлу был приторочен убитый миной баран. Хоть что-то прихватили. Ну, басмачи и басмачи…