Александр Григоров - Знать

С утра в ИНЯДе чувствовалась торжественная обстановка. У входа стояли сверкающие на августовском солнце иномарки, по институту расхаживали гости в дорогих костюмах, Бронский чинно вел экскурсию. Сотрудники сновали, как рабочие сцены перед театральной премьерой - одеты скромно, на лицах - причастность к большому делу.

В лабораторию пришли около полудня, предварительно закусив в столовой бутербродами и кофе. Расширенный фуршет намечался после демонстрации.

Посмотреть на модель аппарата УТС остались избранные. Дама средних лет - представитель европейского фонда развития атомной энергетики; ведущий специалист ИТЭР; трое ученых из ближнего зарубежья; директор завода-изготовителя корпуса; Варгашкин, заместитель по науке, и Смык - от Региональной Управы.

За своим компьютером сидел, согнувшись в три погибели, Боря Стебня. Его представили как ученика профессора. Избыток людей в лаборатории смутил Борю - ни поиграть, ни посмотреть прохождение на форуме.

Аскетическая обстановка не удивила коллег-физиков - они сами работали в не слишком комфортных условиях. Европейцы поразились отсутствию комнаты отдыха и элементарного кофейного автомата, но в целом поддержали Бронского в стремлении тратиться исключительно на науку. Варгашкин проблеял что-то насчет шариков, которыми не мешало бы украсить помещение, но Николай Вальтерович реплику гостям не перевел.

Гоша стоял под упертым в потолок окном, сливаясь с тенью от рамы.

- Начнем! - сказал Бронский после вступления, которое Стебня слово в слово слышал, когда шеф разъяснял суть управляемого термоядерного процесса.

Пока включался компьютер, прогревалась установка и отлаживалась связь аппарата с программным обеспечением, гости успели заскучать. Паузу, как мог, заполнял Варгашкин. Рассказывал анекдоты и смешные случаи из институтской жизни. Английского он не знал, поэтому смеялся сам, иностранцы поддерживали его вежливыми улыбками.

Итак, все готово к началу показательного эксперимента. Бронский запускает программу, вводит пароль и дает старт. На мониторе - столбики показаний тока на коллиматорах и данные о положении пучка относительно центра трубы. Когда вместо аргона внутри будут литий-шесть и дейтерий, высвободится искомая энергия. А пока важно, чтобы стенки отталкивали ионы плазмы магнитным полем.

Координаты пучка приближаются к внутренней поверхности корпуса. Момент истины.

Тишина в лаборатории - эталон молчания.

Взгляды гостей устремлены на экран. Даже Боря протиснулся через спины и присел - снизу лучше видно.

Бронского бьет мелкая дрожь, по телу течет пот.

Сейчас!

Монитор гаснет.

Системный динамик кричит.

Появляется заставка ролевой игры.

Снова темень на экране.

Графики ползут на нуле.

Хлопок.

Лязг.

Дым вырывается из камеры.

Варгашкин падает на пол, Смык отворачивается. Гости стоят, глядя в монитор.

Кашель сражает всех. По щекам текут слезы от едкого дыма. И только Бронский плачет по другой причине.

Гоша открывает окно и гонит воздух ладонями. Становится легче дышать.

- Жаль, - говорит представительница фонда. - Заявка была многообещающая.

- Крепитесь, коллега, - поддерживают гости из ближнего зарубежья.

- Во рвануло! - изумляется Варгашкин. - Это что, ядерный взрыв?

Ученые смеются - больше от осознания, что пронесло.

- Можно сделать еще один корпус, - предлагает директор завода. - Но стоить будет дороже - материалы поднялись.

- Вряд ли, - подает голос Смык. - Финансирование института сокращается. А после Нового года лафа вообще закончится.

Николай Вальтерович смотрит неосмысленным взглядом и разводит руками.

- Als derart kann sein, - шепчет он. - Как такое может быть?!

Боря прячется за монитор. На следующей неделе практика заканчивается, и "ученик профессора" исчезнет. Раз эксперимент не удался, последнюю главу отчета писать не надо.

Гости ушли - фуршет никто не отменял, а инцидент в лаборатории прибавил аппетита. К ним примкнул проголодавшийся Стебня. Гоша проскочил к выходу тенью. Заводя машину и разворачиваясь, позвонил Несусвету - доложить, что все прошло здорово и без их вмешательства.

Бронский остался наедине со сгоревшим прибором. Гладил почерневший бок корпуса и причитал на смеси двух языков. Хотелось спросить у бога, за что такая несправедливость, но в бога Бронский не верил.

Он верил Физике. А она бросила ему под ноги обручальное кольцо.

Капризная девица.

Несусвет сидел в кабинете и жевал орешки, запивая чаем. Дилинькнул телефон, подстаканник звякнул в ответ. Карп Наумович увидел номер и поперхнулся кешью. Нажал прием, долго кашлял в трубку.