Александр Григоров - Знать [СИ]

— Я люблю тебя…

Бесполезное, зазубренное и пережеванное знание.

«Я не достоин любви. Это говорю я, Рёшик Пользун, сам себе. Тому самому архивариусу и кухонному интеллигенту, который год назад не мыслил о любви. Я не умею встречаться с женщинами, ухаживать, ублажать. Мой интимный опыт основан на двух посещениях общежития торгового техникума, одной частной вечеринке и многих книгах. О, книги… Мои заветные избранницы, вожделенные подруги — кокетки и бесстыдницы, глупые красавицы, похотливые интеллектуалки. С вами я могу все, получаю удовольствие от каждого движения мысли, от малейшего шороха страницы. Палец влажнеет, когда берусь за край и переворачиваю. Высшее наслаждение, катарсис, ради которого стоит жить. Вас было много — одних любил, с другими изменял, третьими восхищался на расстоянии. А женщины… То же самое, только проще. Проекция фантазии на реальность, круг вместо шара. Кто мог подумать, что к нелюбящему обратятся сразу две, такие разные: яркая звезда и темный „карлик“? Не знаю, что делать, в книгах этого нет. Точнее, есть, но не для меня. Потому что я недостоин любви».

Он записал это карандашом на бумагу и полюбовался. Неплохо, но пафосно. И вообще, писать только для себя неинтересно — как повару есть собственную стряпню.

Пару раз навещал школьный друг Лёнька. Преобразился, купил машину, остался приятным собеседником. Звал на работу: компания растет, нужен пресс-секретарь. Поигрался в казаков-разбойников и хватит, пора строить взрослую жизнь.

Скукота.

Рёшик вышел покурить на балкон и с высоты девятого этажа кивком поздоровался с дежурящим на лавке охранником. Тот сделал вид, что не заметил, хотя головы не опустил. Не работа — прелесть: середина июня, шесть вечера, прошелестел и унесся легкий дождь. В воздухе — теплая свежесть и предвкушение очаровательного заката. Сидишь на лавочке, тянешь сигаретку, скрестив ноги, и следишь за типом на балконе. Выбросится — его дело, быстрее кончится смена. Настроение, правда, испортится. Да и то — чудный вечер развеет тоску в баре. А не выбросится — смотри, чтобы из подъезда не вышел. Впрочем, как он выйдет, если на этаже дежурит коллега?

Рёшик подтянулся на открытой раме и сел в проеме, свесив ноги наружу. Охранник вскочил и заговорил в рацию. Из машины подбежал еще один. Хлопнула входная дверь, в балконном блоке появился тот, который из подъезда.

— Мне нужен миллион долларов немечеными купюрами и самолет до Города Солнца.

Дежурный повторил в рацию просьбу Рёшика. В динамике прошуршали, что требование будет выполнено.

— Хорошо, подождем, — ответил, закуривая, Рёшик.

Дежурный попытался приблизиться, но арестант сделал резкое движение, и тот остановился.

Приехала команда спасения, пожарные натянули батут, медики стали наизготовку, патрульные вартовые демонстративно отошли в сторону.

— Идиоты, я — на девятом этаже, какой батут?! — Рёшик покрутил пальцем у виска.

Внизу услышали только «идиот» и переглянулись.

— …и тогда они нашли свое оружие, — вещал арестант с балкона, болтая ногами. — Если для боя подсовывают фразу, значит — заведомо глупость. Но как только узнаешь, в чем именно, фраза теряет силу. Они отказались от любопытства ради боевой готовности — мели чушь и не задумывайся. Причем бьет она только по тем, кто знает, что это — чушь. Тот, кто «за чистую монету», тому — хоть бы хны. Беда в том, что для вас, обывателей, разницы нет — мудрость или глупость. Вы легко принимаете одно за другое по команде из телевизора.

Собравшиеся от таких речей заскучали.

— Прыгай уже! — скомандовал кто-то нетрезвым голосом. — А то магазин закроется.

Рёшик отжался от рамы руками. Внизу охнули.

— Хрен вам в огород, не выброшусь! — крикнул Пользун и кувыркнулся назад.

Его тут же скрутили и затолкали в комнату.

— Пижон, — резюмировал тот же нетрезвый голос, и его обладатель направился в магазин.

К утру выход на балкон заложили кирпичной кладкой, и курить пришлось на кухне. Рёшик заметил, как у подъезда засуетились. Тот, что обычно сидел на лавочке, договорив по телефону, побежал к машине. Завелся двигатель, автомобиль отъехал за угол дома и остановился, скорее всего, возле мясного магазина — за деревьями не видно. Выезда на улицу там нет, значит, спрятались. От кого?

Затушив сигарету, Пользун выпустил последнюю струю дыма в свежее утро.

Подъехала еще одна машина, из которой вышли Потемкина и оператор.

Пошла третья неделя, как террорист Бронский, взяв заложником ассистента Стебню, укрывался в кабинете директора ИНЯДа. Журналисты перестали подавать событие как сенсацию. Ну сидит себе сумасшедший на ядерной, как он утверждает, кнопке, что с того? Хотел бы — давно взорвал. Других происшествий навалом — ДТП, бытовухи, пожары. Все равно варта скрутит горе-ученого. А если пока не скрутила, значит, нужно так. Чего шум поднимать?