Александр Григоров - Знать [СИ]

Впрочем, до изучения всех тайн мыслеполя и сейчас, спустя три года, далеко. Иногда кажется — есть более совершенное поле, которое регулирует человеческие возможности. Но об этом страшно думать, потому что так можно добраться до самого бога. А это для ученого опасно.

Наш фундаментальный труд выставил на посмешище Шеминга. «Убийство звуком» стало в один ряд с другими комическими изысками «британских ученых». Мой бывший друг с позором ретировался из Кулхэма и сейчас, вроде, пописывает для «The Sun». Меня приглашали вернуться в исследовательский центр — не лаборантом, понятно. Я отказался — в Оксфорде предоставили лабораторию с доступом к экспериментам ЦЕРНа. К тому же, дали место консультанта по вопросам науки на «Оупенинге».

Свободного времени у меня практически нет. Но я все-таки улучил момент и на выходных как-то съездил в Верону, на могилу Федели Традито по прозвищу Дож. Там до сих пор стоят живые цветы с сине-желтыми ленточками. На одной корзине написано: «От игроков „Кьево“». В нынешнем сезоне «ослики» играют в еврокубках.

Меня зовут Мирослав Огнен, и я счастлив.

В отличие от молодого коллеги, профессор Бронский сразу понял масштаб открытия. Еще тогда, в коридоре института, когда шел под выстрелами БСников. Сколько лет он провел в подвальной лаборатории с надеждой — нет, не прославиться и разбогатеть — сделать что-то полезное. Были открытия и доказательства, но впервые легкость озарения и тяжесть ответственности Николай Вальтерович ощутил, глядя на оживший ускоритель. Значит, не зря он работал, прогибался, предавал. Или это не оправдание?

Совесть щипала в свободные от работы минуты, а таких выпадало немного. Жаль было тратить их на угрызения. Как в отпуске отвечать на звонки.

Диссертация требовала тесного контакта с учеными-медиками. На первом этапе стало очевидно: приемник мыслеполя — головной мозг. Завкафедрой фундаментальной медицины в Оксфорде оказался, как и сам Николай Вальтерович, с немецкими корнями. Объяснив идею и высказав собственное видение взаимосвязи нейронов мозга с инфонами, Бронский испросил мнения — может ли так быть на самом деле.

Оказалось — вполне.

Как гравитоны и электроны помогают телам обмениваться информацией, каждый в своем поле, так и инфоны взаимодействуют с нейронами коры головного мозга, попадая туда через органы зрения и слуха. Наверняка то же происходит и при тактильном восприятии, но такие эксперименты не проводились. Подстегнутые информацией нейроны передают импульсы центральной нервной системе, которая дает человеку ощущение собственного или чужого ущерба от слова — отсюда наглядность боев и исцеления для тех, кто находится в зоне действия. Остальным кажется, что люди просто говорят и слушают. Позже удалось доказать, что и вне зоны мозг подвержен действию инфонов, но интенсивность на порядки меньше. Аналогичная ситуация — с отрицательными знаниями.

Появилась первая вычислительная модель возбуждения зеркальных нейронов.

Все это случилось после приезда Огнена и Бронского в Англию. А до того, в далеком Харитонове, они сидели в камере предварительного заключения, потому что новую власть интересовали чисто практические выводы из неподтвержденной теории. Слово (точнее — мысль) заставило работать отключенный ускоритель, более того — восстановило слой, который делает возможным управляемый термоядерный процесс. Значит, оно умеет поставлять энергию. А энергия очень нужна стране, не богатой углеводородами. Огнен и Бронский подтвердили такую вероятность с оговоркой, что энергетическим потенциалом обладает как знание, так и глупость.

Президентские и парламентские выборы провели одновременно — спустя четыре месяца после «харитоновской резни». Партия «Верная Мысль» получила подавляющее большинство, ее лидер Степан Розуменко стал главой государства.

Сначала новый парламент принял закон о знаниях. Он обозначал интеллектуальный багаж гражданина как объект права. В уголовный кодекс внесли статью об ответственности за применение знаний в преступных целях. После доказательства теории Бронского-Огнена добавили меру наказания — высылка на производство энергии.

Первое поселение основали возле закрытой атомной станции. Энергоблок переоборудовали, вместо урановых стержней поставили уловители мысли, сделанные по образцу огненовского форсаунда. Заключенных на весь рабочий день собирали в помещении и закрывали. Начинались разговоры, от которых питался реактор. Если молчали, охранники стимулировали общение физической силой и системой наказаний и поощрений.