Александр Григоров - Знать [СИ]

Он еще не знал, куда приткнуть свое состояние, на примете были два варианта: кипрский и швейцарский, чье отделение находилось в Никосии. Сделав пару звонков, отдал должное швейцарцам, связался с представительством и направился в столицу южной части острова.

На полпути захотелось есть. Давешнее похмелье отступило, оставив на оккупированной территории организма выжженное пространство. Несусвет остановился в придорожном ресторанчике, единственном встреченном за полчаса езды.

— С вас двадцать евро, — сказал радушный хозяин, узнав, что посетитель желает сразу оплатить счет.

— Пять, десять и два — получается семнадцать, — не согласился Карп Наумович.

— Пусть будет семнадцать. — Хозяин кивнул, улыбаясь, и выложил на стол сдачу.

За суп, вареную рыбу и фреш — слишком дорого.

Насладиться одиночеством на открытой площадке не получилось. Из ветхого здания ресторанчика вышел молодой человек в деловом костюме, ни ко времени и ни к месту надетому в жаркий день на пустынной трассе.

— Разрешите отнять несколько минут вашего времени? — сказал он, не присаживаясь. — Я стал случайным свидетелем вашего спора с хозяином этого достопочтимого заведения и хотел бы возразить.

— Мы не спорили. Он хотел меня надуть и сам признался.

— О, что вы! Уверяю, хозяин ресторана — честнейший из христиан на этом острове.

— Ну да, как же. Три евро — цена его честности.

— Позвольте не согласиться.

Для начала незнакомец предложил какой-то местный напиток, зиванию, что ли. Затем рассказывал о баранах — двух белых и двух черных. Можно ли их считать за четверых, если в процессе подсчета у них родился пятый.

— Причем здесь бараны?! — выкрикнул захмелевший Несусвет, стараясь прервать навязчивое общество.

Тогда незнакомец рассказал еще что-то, об Ахиллесе и черепахе. С точки зрения теории пределов, быстрый человек не обгонит медленное животное. Это Карп Наумович запомнил гаснущим сознанием.

— На хрен черепахи? — бормотал он, уткнувшись в стол. — Я обычный суп заказывал.

Через несколько минут незнакомец убедился, что гость заснул, вытащил у него из подмышки сумку и отпустил водителя, дав плату с избытком.

— Глупый гяур, — проговорил он в сторону ресторана из окна автомобиля, — ты не посчитал кипрское гостеприимство. А оно стоит дороже трех монет.

Отъезжая, Амон Гридениз испытал почти такое же наслаждение, как той Рождественской ночью, когда ему в голову пришел план реализации своего дара. Амон снял шлюху, в момент кульминации погас свет и тут же включился. Внешнее и внутренне затмение скрестились, даровав неистовый оргазм. Мешал, разве что, телевизор, который включился на первом попашемся канале. Показывали какую-то научную чушь на английском языке…

…Наутро Несусвет проснулся нищим, в богом забытом уголке чужой страны, без документов, с хмельной головой и болью в желудке. Что делать, понятия не имел. Неделю ночевал под открытым небом, благо, хозяин ресторана не гнал, еще и дал заработать мытьем посуды. Впрочем, заработанное ушло в счет оплаты стола. На восьмой день, отощавший и скорченный от поноса, Несусвет прибился к цирку-шапито, который двигался в Никосию. Им нужен был уборщик за зверьми.

В посольстве Карпа Наумовича узнали, но помочь не смогли. Только советом — прятаться подальше. На родине его объявили в международный розыск, несколько раз звонили и предлагали щедрое вознаграждение на случай, если появится Несусвет-шайтан.

Цирк остановился в Никосии на две недели. Новый уборщик Карпус получил первые деньги, которые ушли на звонки жене. Сначала она бросала трубку, потом делала вид, что не узнает; наконец, прошептала, что у нее и дочки все хорошо и что звонить больше не нужно.

Спустя год Карпус узнал — его благоверная заочно развелась с ним и вышла замуж за британского ученого, Чета Шеминга, некогда прогремевшего «звуковой теорией». Сейчас он завотделом науки в издании «The Sun». Приемную дочь любит, как родную. Еще бы — у нее мать миллионерша.

К тому времени и Карпус был далеко не уборщиком. В цирке «Благословенный остров» он стал звездой оригинального жанра. Выходил на арену в шутовском костюме и молол глупости, укладывая на опилки желающих из публики. Как правило, выходили здоровые мужики, некоторые специально готовились. Дети были в восторге.

Номер назывался «Человек-Дурак».

Кочевая жизнь укрепила здоровье, о желудке Карпус забыл. Может быть, потому что пил чаще, чем ел. И совсем не кефир с минеральной водой.