Вальтер Скотт - Жизнь Наполеона Бонапарта, императора французов. Часть пятая

Другое страшное событіе, почти того же рода, усилило своимъ сходствомъ подозрѣнія, возникшія на счетъ обстоятельствъ смерти Пишегрю.

Капитанъ Райтъ, на бригѣ котораго Пишегрю и его товарищи переѣхали во Францію, былъ взятъ въ плѣнъ, какъ мы уже сказали, Французскимъ кораблемъ, превосходящимъ его силою, и послѣ самаго отчаяннаго сопротивленія. Подъ предлогомъ, что очная съ нимъ ставка необходима для улики Пишегрю и Жоржа, онъ былъ привезенъ въ Парижъ и посаженъ въ Тамильскую темницу. Надобно замѣтишь, что Капитанъ Райтъ служилъ Офицеромъ подъ начальствомъ Сира Сиднея Смита и что Бонапарте никогда не прощалъ тѣмъ, которые участвовали въ ниспроверженія его любимыхъ замысловъ, или въ уменьшенія и помраченіи его воинской славы, наиболѣе для него драгоцѣнной. Поступокъ съ Капитаномъ Райтомъ былъ бы суровъ и тогда, если бъ онъ ограничился тюремнымъ заключеніемъ; но слухи носились, будто бы употребили и пытку для исторженія у этого храбраго мореходца показаній, сообразныхъ съ видами Французскаго Правительства. Мнѣніе сіе сдѣлалось обидимъ, когда услыхали, что Райтъ, подобно какъ и Пишегрю, былъ найденъ мертвый въ своей темницѣ съ перерѣзаннымъ до ушей горломъ; что, по объявленію Правительства, онъ сдѣлалъ надъ собою самъ отъ нетерпѣливости и отчаянія. Это офиціяльное объявленіе о второмъ самоубійствѣ, совершенномъ государственнымъ плѣнникомъ, усилило и утвердило мнѣніе, возникшее о смерти Пишегрю, на которую оно такъ много походило. Заключали, что злополучный Капитанъ Райтъ былъ принесенъ въ жертву, частью низкому мщенію Наполеона, а главное для того, чтобы погребеніи въ стѣнахъ Тампля наружные знаки, которые онъ представилъ бы на всенародный судъ таинственныхъ и свирѣпыхъ средствъ, употребленныхъ съ тѣмъ, чтобы исторгнуть у него признаніе.

Бонапарте всегда говорилъ, что онъ ничего не знаетъ о судьбѣ Пишегрю и Райта, утверждая, что они, сколько ему извѣстно, погибли отъ собственныхъ своихъ рукъ, а не отъ убійцъ. Противъ сего показанія не существуетъ никакихъ доводовъ, и оно остается только подъ сильнымъ подозрѣніемъ. Но странно, что эта страсть къ самоубійству вдругъ обуяла государственныхъ плѣнниковъ въ Парижѣ, и что оба эти человѣка, злѣйшіе враги Императора, вздумали лишить себя жизни именно тогда, какъ это было наиболѣе выгодно для ихъ гонителя. Сверхъ того, должно сознаться, что поступкомъ своимъ съ Герцогомъ Актонскимъ, Бонапарте потерялъ право ссылаться на свою добрую славу, что бы онъ конечно сдѣлалъ въ отвѣтъ на обвиненія, противъ него возникшія. Человѣкъ, который, подъ предлогомъ государственной необходимости, осмѣлился такъ явно нарушить законы правосудія, не молотъ жаловаться, когда его при всякомъ подозрительномъ случаѣ сочтутъ способнымъ пожертвовать правами человѣчества своимъ страстямъ или выгодами. Онъ самъ соглашается, что Райтъ умеръ задолго до того, какъ это было объявлено, но не объясняетъ, по какимъ причинамъ на счетъ этого хранили молчаніе. Герцогъ Ровиго, также говоря, что ему ничего не извѣстно на счетъ смерти Райта, сознается, что это дѣло покрыто мрачною таинственностью, и намекаетъ, что Фуше зналъ развязку этой трагедіи. Въ дѣйствительныхъ или мнимыхъ Запискахъ Фуше объ этомъ происшествіи ничего не упомянуто. Мы оставимъ во мракѣ, его окружающемъ, сіе страшное событіе, котораго подробности вѣроятно не откроются до тѣхъ поръ, пока не будутъ обнаружены тайны всѣхъ сердецъ.

Избавясь отъ Пишегрю чрезъ самоубійство или руками его тюремщиковъ, правительству Наполеона осталось раздѣлаться только съ Жоржемъ и съ его соумышленниками, да съ Генераломъ Моро. Что касается до перваго, то это легко было сдѣлать, ибо Шуанскій вождь сохранилъ предъ уголовнымъ судомъ ту же безбоязненную дерзость, которую онъ обнаружилъ сначала. Онъ признался, что прибылъ въ Парижъ съ личнымъ противъ Наполеона умысломъ, и, казалось, жалѣлъ о своемъ заключеніи только потому, что оно мѣшало исполненію его предпріятія. Онъ показывалъ судьямъ холодное презрѣніе, и забавлялся, называя Предсѣдателя Суда Тюрго, прежняго Якобинца, Господиномъ Цареубійцею (Monsieur Tue-Roi). Не трудно было приговорить къ смерти Жоржа и девятнадцать его соумышленниковъ, между коими находился Графъ Арманъ де Полиньякъ, за жизнь котораго братъ его великодушно предложилъ свою собственную. Однако же Арманъ де Полиньякъ, съ семью другими, былъ прощенъ Наполеономъ, то есть, что ссылка для однихъ и тюрьма для другихъ замѣнили смертную казнь. Жоржъ и остальные были казнены и умерли съ наивеличайшею твердостью.