Денис Соболев - Говорящий с травами. Книга вторая. Звери

Алёнка хихикнула:

– Все бы вам караулить. От кого здесь хорониться-то?

Матвей посмотрел на деда серьезно:

– Хорошо. Я могу под утро, люблю ночь.

– Добро, Матвей Матвеич. Ложись спать тогда, я тебя разбужу. Завтра к закату уже в деревне будем…

Дед тронул его за плечо, и Матвей тут же проснулся. Он чутко спал в последнее время. Сел, протер глаза спросонья, посмотрел на деда.

– Тихо все – прошептал тот. – Чай вон в котелке свежий, попей.

Сказал и пошел укладываться, а Матвей поднялся, прошелся немного, размялся и уселся чуть в стороне от едва теплившегося костра. Так в темноте лучше видно, когда свет от костра глаза не застит. В тайге было неспокойно. Где-то скрипела ветка. Отчего она скрипит, ветра ведь нет? Но вот скрипит же. Из-за границы света костра разносились какие-то шорохи, где-то внизу, в долине, кричала выпь. Откуда она здесь? Нет ведь болот рядом, а эта птица в болотах живет. За спиной в сосняке резко затрещал козодой, заставив Матвея вздрогнуть, очень уж неожиданно получилось. Потер лицо ладонями, налил в кружку немного чая и сделал глоток – хорошо…

Сидел, глядя в темноту перед собой, и думал. Думал о том, как завтра встретится с мамой и с девчатами. Ему было страшно. Страшно услышать то, что они могли рассказать. Страшно не успеть остановить своего зверя и натворить такого, от чего потом только топиться. Конечно, он не будет их ни о чем расспрашивать.

Утро пришло как-то вдруг. Оглушительно запели птицы, солнце брызнуло в глаза из-за горы, что возвышалась над лежащей под ногами долиной, заворочался дед Савелий… Матвей встряхнулся, подбросил сушняка в костер и пошел к родничку, умыться и воды для чая набрать. Алёнка тоже проснулась, села, потянулась:

– Деда, смотри, как красиво!

Посмотреть и правда было на что. Солнце, едва-едва поднявшись над горой, заливало теплыми лучами только часть долины и висящий над рекой тонкой кисеей туман. Ярко-синее небо и сочная зелень покрывавшей горы тайги, звонкое пение птиц и искрящаяся вода реки в прозрачном утреннем воздухе… Дух захватывает!

Быстро позавтракали и отправились в путь. Матвею не терпелось поскорее обнять маму. А вот девчата… он побаивался этой встречи. Побаивался и в то же время ждал ее, очень ждал. Поэтому шагал широко, почти срываясь на бег, и через короткое время Алёнка воззвала к деду Савелию:

– Деда, куда мы так бежим-то? Нешто на пожар? Еще немного, и понесете меня.

Дед Савелий крякнул, почесал в затылке и пробасил:

– И правда, Матвей, куда гонишь? Ладно я, но Алёнка-то…

Матвей кивнул согласно и сбавил ход.

Деревня показалась впереди в самый разгар дня. Солнце не так давно перевалило полуденную черту и ощутимо калило плечи. Над пасущимся невдалеке стадом вились слепни, и их гул был слышен даже здесь. Пастушок приветственно махнул им рукой, а два паса с лаем рванули в их сторону. Алёнка пискнула и спряталась за широкую дедову спину, Белка настороженно смотрела на несущихся на них псов, но тут вперед шагнул Серко. Широко расставив лапы, он встал на пути собак, и те как-то разом сбавили ход, и приблизились, уже вполне дружелюбно помахивая кончиками хвостов. Осторожно обнюхали молча щерившегося Серко и стоящую рядом с ним Белку, а затем так же быстро вернулись к стаду. Дед Савелий хмыкнул и ничего не сказал.

Маму Матвей увидел первым. Она шла по улице, неся на плечах коромысло с двумя полными ведрами. Красивая, статная, она шагала легко, почти невесомо, словно и не было на плечах ощутимой тяжести. Увидела Матвея, сбросила коромысло и рванулась ему навстречу. Ведра, зазвенев, покатались в пыль, расплескивая воду и распугивая спрятавшихся в тени забора гусей. Матвей шагнул навстречу, обнял маму, прижал ее к себе крепко. Она целовала его щеки и лоб сухими губами, ощупывала плечи и заглядывала в глаза:

– Сыночек, слава Богу, живой!

Матвей с улыбкой чмокнул маму в щеку:

– Пойдем за водой теперь.

Дед Савелий с Алёнкой поздоровались с ней и зашагали к дому Ивана. Из кузни, как всегда, раздавался звонкий стук молота.

Матвей с коромыслом на одном плече и винтовкой на другом шагал от колодца к кузне. Мама шагала рядом, прижимая его мешок к груди двумя руками и счастливо улыбаясь. Навстречу им из ворот вышел Иван-старший, забрал у Матвея коромысло, поставил ведра на землю и облапил друга, прижал к могучей груди, гулко хлопая по едва зажившей спине. Матвей зашипел от боли, и Иван смущенно забасил:

– Забыл я про твою спину, Матвейша. Что-то она у тебя страдает постоянно, а?