Денис Соболев - Говорящий с травами. Книга вторая. Звери

Кулаки Матвея сжались до белых костяшек, по щекам загуляли желваки, из горла вырвался злой рык. Он ударил кулаками в землю, взметывая порыжевшие хвоинки. Жаркая волна ударила в голову, прогоняя и растапливая этот ледяной комок, выгоняя его злыми слезами. Он упал на спину и уставился в небо. Серко улегся рядом и положил голову другу на грудь, заглядывая в глаза и тихо порыкивая. Он не понимал, что творится с Матвеем, но знал, что ему плохо и хотел хоть чем-то помочь.

Ярость схлынула, оставив после себя ледяную пустоту, которую нужно было заполнить чем-то. И Матвей взмолился, истово, так, как никогда прежде не молился. Он просил Бога направить, указать путь и дать маме сил его дождаться. Он обязательно ее выручит, любой ценой!

Серко вдруг вскочил с глухим рыком и уставился в темноту: ночь, как и всегда, упала на горы сразу. Матвей подхватился, вскинул винтовку – по новой привычке он держал ее заряженной. Пес сделал пару шагов, вытянул морду, принюхиваясь… Вернулся к костру и улегся, ворча. Нервничал пес. Матвей посмотрел на него внимательно, спросил:

– Ты чего это, Серко?

Собственный голос звучал как-то чужеродно и показался ему непривычным. За весь сегодняшний день он не сказал ни слова. В общем, молчать для него привычное дело, в тайге говорить не с кем. Сейчас же говорить не хотелось вовсе. Матвей уселся к огню и уставился на рдеющие угли. Его всегда увлекала эта странная жизнь, смена пламени и пепла, тонкий звон прогорающих сучьев и едва уловимый дымок. Маленьким он удивлялся умению отца разводить такие костры, какие ему нужны. Бездымные и жаркие, наподобие этого, когда нужно было погреться и быстро приготовить еду. Или огромные и буйные, когда нужно было просушить одежду. Или маленькие и дымные, когда нужно было подкоптить рыбу или мясо. Ему подумалось вдруг, что костры, как и люди, обладают каждый своим характером. От некоторых случаются страшные пожары, а другие дарят тепло и уют. И еще ему подумалось, что не все костры можно потушить. Или разжечь.

Сон пришел незаметно. Еще минуту назад Матвей думал, что не уснет, так много всего теснилось в душе, и вот уже спит, свернувшись калачиком у костра и положив голову на теплый песий бок. Серко не возражал…

Утро началось с беличьего стрекота над головой. Матвей разлепил спекшиеся от тяжелого сна глаза и рывком сел. Было раннее-раннее утро, солнце едва позолотило верхушки сосен на самых высоких горах, а в тайге стояла еще кромешная темень. Что заставило белку так шуметь ни свет ни заря? Обычно они спят по ночам, а тут… Серко настороженно нюхал холодный воздух, вытянув морду вверх. Вскочил и вытянулся в струнку, чутко поводя ушами и ловя звуки просыпающейся тайги. Матвей зябко поежился, подбросил в прогоревший за ночь костер сушняка и принялся раздувать угли, опустившись на колени. Под слоем пепла мрачно багровели угольки, и приток свежего воздуха заставил их засветиться ярче, выхватывая из темноты вокруг темные силуэты кедров. Серко вдруг сорвался с места и стрелой рванулся в чащобу. Матвей спохватился, взял в руки винтовку и настороженно озирался, пытаясь услышать Серко. Но все было тихо, только белка продолжала стрекотать над головой. Матвей досадливо покосился вверх и занялся приготовлением завтрака. Впереди долгий день и трудный переход, следовало хорошенько позавтракать. Дошел до ручья, не выпуская, впрочем, винтовку из рук, набрал в котелки воды. Затем набрал еще немного сушняка в примеченном вчера участке разнолесья неподалеку. За Серко он не волновался – все же промысловый пес, сумеет себя оборонить или убежать. Вскоре в малом котелке уже вовсю булькала похлебка, а во втором, побольше, запаривался чай. Раньше все было наоборот, но куда ему теперь столько похлебки?

Серко бесшумно возник из темноты, подошел к Матвею, ткнулся холодным носом ему в ладонь и улегся рядом, положив голову на вытянутые к огню лапы. Так и сидели у костра, молча глядя в огонь в ожидании похлебки и солнца….

…Знакомая тайга закончилась, когда солнце перевалило за полдень, и Матвей пошел чуть медленнее, из простой осторожности. Те же сосны с елками, те же распадки, но все чужое. Так бывает, когда приходишь в дом давних друзей, в котором все тебе давно знакомо. Ты ходишь по дому, сам себе чай наливаешь, но нутром чуешь – не твое. Вот и Матвей нутром чуял, неуютно ему было. И он совсем не удивился, когда Серко вдруг заворчал глухо и встал как вкопанный, поводя носом. Матвей и сам почувствовал тонкий, еле уловимый запах костра. Положив ладонь на морду Серко, Матвей стал прислушиваться. Пес послушно затих, и только по телу его пробегала короткая дрожь – он нервничал. Вершковые клыки угрожающе сверкали, уши ловили каждый звук… И они услышали. Где-то впереди переговаривались мужские голоса. Они не таились особенно, словно были дома.