Денис Соболев - Говорящий с травами. Книга вторая. Звери

Закончил он, когда над тайгой поднялось солнце. Бросил последнюю лопату земли и упал возле костра, подложив под голову свернутую телогрейку. Серко лег рядом, охраняя и согревая друга.

Проснулся за полдень. Вокруг стояла абсолютная, мертвая тишина. Противные мухи исчезли, лишившись поживы. Орлик стоял над Матвеем, временами тихонько пофыркивая, Серко лежал за спиной. Увидев, что Матвей открыл глаза, конь потянулся к нему, ткнулся мягкими губами в щеку, требуя ласки…

Очень хотелось пить. Он потянулся было к фляжке… нет ее, в деревне оставил. Поднялся и, пошатываясь, побрел к роднику. Долго и жадно пил, потом умылся. Ладони были сбиты до крови, и вода обжигала их как крутым кипятком. Ничего, заживет…

На стане находиться он больше не мог. Пора было уходить. Выкопал припасенные отцом патроны, забрал из зимовья фляжку, нож отцовский подвесил на пояс. Собрал все спички, взял соли. Потом присел на лавку, развернул тряпицу с хлебом… маминым хлебом. Волна отчаяния накатила с новой силой, согнула его пополам. Он глухо завыл, сжимая кулаки и кусая губы…

Хлеб уложил в заплечный мешок. Он знал, что не станет его есть. Просто заберет, ведь его мама пекла. Прошелся еще раз по стану. Подобрал топор, подвесил его к мешку за спиной. Все, готов. Делать здесь больше нечего. Он осмотрел место, так недолго и ненадежно послужившее им убежищем. Подошел к могиле, постоял немного, прощаясь. Вскочил в седло и отправился вслед за убийцами. Он знал, куда они шли. На Уймон…

Дорогу на Уймон Матвей не знал. Знал только направление со слов отца и по рассказам Ухова. Он заскрипел зубами, вспомнив спокойные стальные глаза штабс-капитана. И подумал вдруг, что справиться с ним будет куда как непросто. Плевать! Он его найдет и убьет. Но пока нужно найти хотя бы следы. Отряд у них немаленький плюс с ними девчата, которых они забрали с собой. И мама… Или мама убежала? Он остановился вдруг, пронзенный внезапной мыслью. А что, если мама сейчас где-то в тайге?! Матвей развернул Орлика и погнал его назад, к стану. Он решил прожить здесь еще пару дней. Ждать и искать. Если мама где-то здесь – она придет. Или он ее найдет.

Матвей только сейчас начал до конца осознавать то, что случилось. Он один. Вообще. Отец… отца нет. Мама… маму нужно искать. Анютка пропала, Любава тоже… Он помнил, как по-отечески Ухов прижимал к себе Любаву, и хотел верить, что ее он в обиду не даст. Но остальные девчата… Они в большой опасности. Мысли его вернулись к маме. Если она убежала в тайгу, то уже точно вернулась бы к стану, посмотреть и его дождаться. А если она ранена?

Над станом снова пели птицы, где-то гневно стрекотала сорока. Тайга словно бы и не заметила трагедии, разыгравшейся накануне. Матвей привязал Орлика на длинный повод, свистнул Серко и пошел. Для начала они обойдут стан по кругу, пытаясь найти мамин след. Серко тщательно обнюхал найденный Матвеем под навесом мамин платок и пошел вперед. Матвей очень надеялся на тонкое обоняние охотничьего пса.

Они проходили до самой темноты. Матвей до сипоты кричал, звал маму и подолгу прислушивался – не откликнется ли где? Не откликнулась. Уже стемнело, и Матвей решил возвращаться к стану. Вдруг мама вышла туда и ждет его?

На подходе к стану Серко вдруг встрепенулся и рванул вперед. Матвей побежал следом, в сердце его диким пожаром бушевала надежда. Издали он увидел огонек костра, и еще прибавил ходу!

У костра сидел Колька. Тот самый Колька, с которым они прошлым летом здесь заготавливали грибы. Он сидел, понуро опустив голову и ссутулившись, отчего широкие его плечи почти закрывали лицо. Увидев Серко, он встрепенулся, вскинул голову, встретился взглядом с Матвеем…. Губы его некрасиво искривились, и он заскулил, низко и хрипло, как побитый пес, своим гулким голосом:

– Матвейка… Они всех….Матвейка…

Матвей смотрел на него и не мог ему обрадоваться. Хотел, но не мог. Он так хотел, чтобы это была мама…

Подошел, сел рядом, уставился молча в огонь. Колька смотрел на него, подслеповато щуря глаза, вытирая катящиеся градом слезы большими костистыми кулаками:

– Матвей… ну ты чего, а? Матвей…

Он протянул было руку, но отдернул, словно обжегшись. Матвей сидел, нахохлившись и все так же глядя в огонь, на щеках гуляли желваки. Колька помолчал немного, потом сухим надтреснутым голосом начал рассказывать:

– Они пришли в обед. Вчера. Появились вдруг из-за деревьев и сразу….сразу начали рубить!

Он сорвался на крик, по лицу текли злые слезы, кулаки сжаты: