Денис Соболев - Говорящий с травами. Книга вторая. Звери

Солнце уже давно перевалило за полдень, Матвей проголодался и принялся на ходу доставать из арчимака мясо и хлеб. Приметив у тропы несколько побегов черемши, спрыгнул с седла и быстро нащипал небольшой пучок. С мясом куда как вкусно!

Хороший кусок мяса перепал и Серко, и пес приотстал. Это чуть было не закончилось плачевно. Давешний медведь выскочил на дорогу метрах в пяти перед Орликом. Винтовка висела у Матвея на плече, руки были заняты едой. Орлик встал как вкопанный, гневно всхрапнув. Медведь стоял на тропе, опустив голову к земле и глядя на Матвея неотрывным, давящим взглядом. Матвей не нашел ничего лучше, как бросить в зверя недоеденным куском мяса. Медведь отшатнулся было, но потом учуял запах съестного и схватил мясо зубами. Матвей сорвал с плеча так и не разряженную винтовку, прицелился и выстрелил… в дерево рядом с медведем. Убивать зверя он не хотел. Мясо не взять, шкура тоже дрянь, да и возиться с ним не было никакого желания. В этот раз медведь решил не испытывать судьбу и сломя голову рванул в тайгу. Примчавшийся на выстрел Серко погнал его, азартно облаивая, но скоро вернулся. Матвей полез в арчимак за следующим куском мяса.

Подъем дался им нелегко. Второй тягун был крутым и длинным, солнце немилосердно пекло, и Матвей обливался потом. Все же не нужно было есть перед подъемом, и тем более, много пить. Но куда деваться теперь. Опыт – лучшая наука, как говорит отец.

Мысли Матвея переключились на родителей. Отчего мама была сама не своя перед его уходом? Да и отец хмурился и курил больше обычного. Что-то их тревожило, и тревога эта невольно передалась и Матвею. Он принялся вспоминать, что же было в последние дни такого, что могло так встревожить обычно спокойного и рассудительного отца. Разве только пакостники те, что сарайку пожгли? Ну и появление Ухова с его рассказом о разбойничающих отрядах. Да, было о чем волноваться. Ведь целая деревня в тайге, с женщинами и малыми детьми. Их защитить надо, но и деревню без присмотра не бросишь. Где на все сил набраться и людей? Да и не умеет отец правильную оборону организовать, не военный ведь. Просто действует по своему разумению. Благо, мужики в деревне всё же рукастые и стрелять умеют, тайга под боком.

За этими размышлениями Матвей забрался, наконец, на перевал. Орлик дышал шумно, поводя боками, но усталым не выглядел. Серко упал в теньке, вывалив язык и часто дыша. Матвей завел в тень и Орлика, сам прилег под кедром, прикрыл глаза. Он, похоже, устал сильнее всех из их небольшой компании. Ну да ничего, отлежится чуток, и пойдут они к тому самому родничку, где с отцом ночевали в прошлый раз. А завтра до избушки доберутся, подновят что нужно после зимы. Здесь, наверху, лето уже вступило в свои права: вовсю звенели насекомые, тенькали птицы, и жара стояла прямо-таки июльская. А на дворе меж тем начало мая. Отдышавшись, Матвей поднялся, сделал пару добрых глотков из фляжки, отвязал Орлика и направился в сторону полянки с родником…

Поужинали остатками мяса, завтра придется озаботиться обедом. Но это завтра, а пока Матвей сидел перед едва теплившимся костерком, и ни о чем не думал. Ему было просто хорошо. Серко уютно свернулся у ног, Орлик похрапывал совсем рядом, в котелке напревал чай…

Ночью пошел дождь. Мелкий, нудный, секущий мелкими каплями. Матвей проснулся от того, что Серко перебрался к нему поближе, стараясь обогреть. Костер потух, и капли, падая на угли, зло шипели. Матвей вскинулся, таращась в темноту. Какая-то жуть накатила на него, но быстро отступила, едва Серко ткнулся холодным носом ему в щеку.

Наломал в темноте сухого рыжего лапника, заготовленного с вечера, бросил на угли и принялся раздувать. Через пару минут первые язычки пламени заплясали на иголках, побежали в разные стороны, разгораясь. Пристроил нал огнем котелок и сидел, глядя в огонь и вслушиваясь в шорох капель по веткам. И показалось ему вдруг, что остался он один на всем белом свете. Нет вокруг людей, есть только он и тайга. Он зябко повел плечами, представив себя со стороны. Глухая ночь, тайга в горах. Темно хоть глаз коли. И где-то на самой границе видимости маленькой искоркой в ночи горит его костер. И у костра сидит он: невыспавшийся, немного промокший, молча смотрящий в огонь. Рядом верный друг Серко и надежный Орлик. И больше – никого. Бррррр…..

Он просидел у костра почти до утра. Лишь когда забрезжил рассвет, уснул тяжелым, беспокойным сном.

Утро началось с происшествия: Серко загнал на кедр, под которым спал Матвей, горностая, и тот злобно цвиркал, пытаясь напугать противника. Матвей с трудом разлепил глаза и сначала никак не мог сообразить, где находится. Сел, помотал тяжелой головой, протер глаза. Солнце поднялось над горами, и заливало все вокруг теплыми лучами. С тяжким вздохом он поднялся и пошел к родничку, умыться. Ледяная вода быстро привела его в чувство, и к кострищу он вернулся повеселевшим. Горностай все так же сидел на ветке, и зло сверкал на Серко черными бусинками глаз. Орлик поглядывал на обоих с явным неодобрением, меланхолично отгоняя хвостом одинокую муху. Матвей затеплил костерок, разделил на три части краюху хлеба. Долю Орлика густо обсыпал солью, и тот с радостью принял угощение. Подумав немного, отделил кусочек и для горностая – раз уж пришел в гости, надо накормить. Позавтракали и засобирались в путь. До избушки Матвей планировал дойти до темноты, так что нужно было поспешить. Предстояло пройти одну долину и подняться на перевал.