Ульяна Колесова - Колдун

Агриппина была так хороша, что стоило ей появиться в обществе, как у мужчин моментально вырастали волчьи когти и драконьи хвосты, а у женщин подламывались каблуки и вылетали шпильки из волос.

Желто-зеленые глаза Агриппины чуть заметно косили, это делало её лицо по-детски наивным и только усиливало притягательность. Линия рта, всегда приоткрытого, вызывала у глядящих на женщину ноющую утробную тоску, потому что было совершенно ясно, что этими губами нельзя насытиться, даже если будешь целовать их непрерывно всю оставшуюся жизнь.

Кроме необъяснимой красоты, Агриппина обладала чудесным голосом, обонянием лисицы, умелыми и ласковыми руками и сильным телом античной богини.

Одно было плохо: Агриппина страдала странной неизлечимой болезнью. Если бы кто-то захотел дать название этой болезни, оно могло бы звучать, как «недержание любви». Влюблялась Агриппина всем сердцем, любила страстно и преданно, но недолго. Любовь проходила сквозь нее, как нитка без узелка сквозь игольное ушко.

Никто из избранников Агриппины не мог устоять перед её чарами, и каждый спешил предложить ей руку и сердце, пока этого не сделал кто-нибудь другой. Агриппина шла под венец, сияя от счастья, но как только любовь выскальзывала из неё, сияние меркло, а волосы молодой женщины начинали менять цвет с каштанового на лавандово-пепельный.

Что происходило дальше, оставалось строжайшей тайной для всех, кроме самой Агриппины. Перестав любить, женщина принималась за вязание: из своих мыслей, смешивая их с пряжей, она для каждого опостылевшего мужа вывязывала смерть.

Как только смерть была готова, она клала её под подушку очередному супругу, и тот вскоре умирал в полном соответствии с Агриппининой задумкой. Сразу после похорон, волосы женщины вновь приобретали натуральный цвет, а сама она уезжала из города навсегда с двумя чемоданами — из слоновьей и крокодиловой кожи.

Женщина с трудом могла вспомнить, сколько мужей похоронила, и потеряла счет городам, в которых оставила их могилы.

По запаху, которым Агриппину встречал каждый новый город, она определяла, каким будет её здешний любовный роман. Аромат свежеиспеченного хлеба предвещал мягкую нежность, дух лошадиного навоза — сюрпризы, а запах дыма — буйную страсть.

Сняв комнату в самой красивой гостинице, она первым делом открывала слоновий чемодан, в котором хранила связанные ею смерти, раскладывала их на кровати, вспоминала своих покойников и лила обильные слёзы о каждом из них.

Вот смерть Владислава, связанная из тонкого красного шёлка. Гладенькая на ощупь, как кожа Владислава, и лёгкая, как музыка, которую он сочинял. Он умер в судорогах, съев мороженое, купленное у заезжей цыганки. Видимо, оно было густо приправлено не то арсеником, не то белладонной. Владислав был красивым, как белый журавль, от него всегда пахло клубничным киселем и ванилью…

Сальвадор не был красивым, но от его взгляда волосы Агриппины завивались в локоны, а прикосновения его крепких волосатых рук заставляли её забыть собственное имя. Смерть Сальвадора была связана из шерсти чёрной козы. Сальвадор сорвался с высокой скалы и разбился о подводные камни. Он любил рассказывать о своих снах, в которых летал над морем, а его утреннее дыхание всегда пахло соленой водой, поэтому Агриппина постаралась сделать так, чтобы перед смертью её муж успел насладиться полетом.

Для смерти Захара, высокого красавца с усами цвета белого вина, Агриппина выбрала жесткую льняную пряжу, выкрашенную луковой шелухой в золотистый цвет. Захар скончался во сне. Он был изрядно пьян и не заметил, как в рот его вполз мохнатый песчаный паук. От паучьего укуса язык и горло Захара распухли, и он умер от удушья.

Фернандо был уличным иллюзионистом, Агриппина впервые увидела его в городском парке во время одного из представлений. Вынув из кармана яйцо, фокусник собирался извлечь из него живого цыплёнка, но в этот момент увидел в толпе Агриппину, и вместо цыпленка из куриного яйца вылупился детёныш красного дракона.

Каждое утро Фернандо радовал жену каким-нибудь новым чудом. Он сочинял четверостишья и тут же превращал их в бабочек. Из сквозняка нарезал прозрачные косынки для Агриппининых волос, дольки чеснока нанизывал на леску, и прямо в его руках они оборачивались жемчужинами. Для смерти Фернандо не годилась обычная пряжа, поэтому Агриппина сплела её из собственных волос. Чернокудрый фокусник с фаюмскими глазами сгорел заживо, когда вытянул из камина пламя, чтобы нарисовать им в воздухе портрет любимой жены.