Гейл Форман - Я сбилась с пути [litres]

– Потому что я не умею отбивать.

– Я могу показать, если хочешь.

– Я могу ударить тебя по голове. Снова. Получишь второе сотрясение.

– Я рискну.

Они подходят к сумке со снаряжением, и Натаниэль роется в ней.

– Сначала нужно подобрать правильную биту.

– Что это значит?

– Тебе подойдет, – говорит он, вытаскивая тонкую деревянную биту, – бита компании «Луисвилл Слаггер».

Он вручает ей биту, и Фрейя хватает ее, будто пытается задушить.

– Расслабься, – советует Натаниэль и встает за ней. – Положи одну руку на другую, костяшки в линию. – Он поправляет ее руки, обнимая со спины всем телом.

– Вот так? – с придыханием спрашивает она.

Она держит биту отлично, но он не хочет отпускать. Устал отпускать.

– Да, вот так. А теперь раздвинь ноги.

– Обычно парни перед такими словами угощают меня ужином.

Натаниэль тут же возбуждается. Он слегка меняет позу, чтобы Фрейя этого не заметила. На всякий случай.

– Вот на такую ширину. – Натаниэль раздвигает ее ноги, желая, чтобы эрекция пропала. Такого не случалось с тринадцати лет. – Смысл в том, чтобы расслабиться. Не жди мяча, принимай его.

– Принимай его, – дразнится Фрейя. – Мы играем в софтбол или…

– Натаниэль, – прерывает их Финни. – Хочешь отбить?

Нет! Натаниэль не хочет отбивать. Он хочет затащить Фрейю в кусты, сорвать с нее одежду и так близко прижаться к ее теплой коже, что между ними не останется места. А после этого угостить ее ужином.

– Вот, возьми биту, – говорит Фрейя, отдавая ему «Луисвилл Слаггер», и хоть она слишком легкая для него, он послушно берет ее, потому что ни в чем не хочет отказывать этой девушке.

Он встает на хоум, по всему телу гудит желание. Питчер отправляет мяч по широкой дуге. Натаниэль мог бы податься в сторону, и тогда получился бы бол, но вместо этого сильно замахивается. Надо что-то делать со всем сильным желанием, влечением и страстью, которые он считал погасшими, но, как оказывается, они просто спали и теперь вулканически извергались. Мяч ударяется с прекрасным хлопком и улетает.

Хоум-ран. Ну конечно.

Три опаздывающих игрока подтягиваются к концу третьего иннинга, и Фрейю, Натаниэля и Харуна провожают потоком благодарности, двумя бутылками пива, колой и приглашением присоединиться к ним на следующей неделе.

– Я приму приглашение только вместе с вами, ребята, – говорит Фрейя. – Было весело. – Но потом она вспоминает, что Натаниэль не отсюда. Он турист, приехавший к папе. – Ты еще будешь здесь на следующей неделе?

– Возможно, – пожав плечами, отвечает Натаниэль и открывает пиво. Из-под его рук стекает пена.

Он облизывает пальцы, и в голову Фрейи лезут тысячи грязных мыслей о том, что она хотела бы сделать с этими пальцам. Но пока не выдала еще одну пошлую шуточку, она делает большой глоток пива и протяжно рыгает.

Натаниэль и Харун поворачиваются к ней, оба явно находятся под глубоким впечатлением.

– Мы с сестрой устраивали соревнования по отрыжке, – объясняет она. – С фантой, а не пивом. Я всегда выигрывала.

– Ну разумеется, – нисколечко не удивляется Харун.

– Я раньше могла прорыгать «Jingle Bells», песню из алфавита и «С днем рождения». Хм. Наверное, раз я не могу петь-петь, то получится рыгать-петь. – Фрейя делает еще глоток. – Можно сделать карьеру профессионального рыгателя-певца?

– Возможно, – отвечает Харун. – Есть парни, которые зарабатывают на жизнь, будучи профессиональными едоками хот-догов, так почему нет?

– Профессиональные едоки хот-догов? – переспрашивает Натаниэль.

– Они соревнуются. Каждое четвертое июля проходит большой матч, – поясняет Фрейя. – Этот японец всегда побеждает.

– Не-а, – не соглашается Харун. – Его дисквалифицировали.

– Серьезно? – не верит Фрейя.

– Да.

– Вы прикалываетесь, – смеется Натаниэль. – Такого не может быть.

– Это чистая правда, – заверяет Фрейя. – Так что, наверное, все-таки есть надежда сделать рыгательную карьеру. – Она снова делает глоток и пытается прорыгать алфавит, но выходит лишь жалкая «а». – Нет. Я даже так не могу петь.

Парни смотрят на нее с такой добротой, что почти невыносимо.

– Уверен, ты сможешь петь, – говорит Харун.

– Уверен? – возмущается Фрейя. – А вот я – нет.

– Воровство песни не помогло? – спрашивает Натаниэль.

Фрейя вздыхает. Если бы жизнь была фильмом, она бы спустилась на том лифте, держась за руки с Харуном и Натаниэлем, вырвалась из офиса, из лап Хейдена и чисто запела. Они бы затанцевали. И пустили в ход одухотворенные пальчики.