Тейлор Дженкинс Рейд - Возможно, в другой жизни [litres]

Она думает, что у ребенка будет отец.

Моя мать, моя собственная мать имеет настолько смутное представление о моей жизни, что решила, будто я запланировала ребенка.

Сама идея кажется мне настолько абсурдной, что я начинаю хохотать. Я смеюсь и смеюсь, пока из глаз у меня не начинают течь слезы.

– Про отца и речи нет, – говорю я между приступами смеха. – Все произошло по залету. Я буду матерью-одиночкой.

– О-о, – говорит мама. – Понятно.

– Чудесные новости! – забирает у нее трубку мой папа. – У меня будет внук. Я научу его всему, чему деды учат своих внуков!

– Конечно, – вежливо отвечаю я.

На самом деле, я в это ни капельки не верю. Его же нет здесь. Его никогда нет рядом.

Мама снова завладевает трубкой. Судя по шуму, она уходит в другую комнату и прикрывает за собой дверь.

– Мам, ты в порядке?

Такое чувство, будто она собирается с духом.

– Тебе надо переехать домой, – говорит она.

О чем это она?

– Мы поможем тебе растить ребенка.

– Хочешь сказать, мне надо переехать в Лондон?

– Почему нет? Ты же только что вернулась в Лос-Анджелес, значит, как следует осесть там ты еще не успела.

Что ж, в чем-то она права.

– Ханна, – продолжает мама, – приезжай к нам. Живи в свободной комнате. А мы поможем тебе с ребенком. Я всегда говорила, что тебе надо перебираться в Лондон.

Ни разу. Ни разу я от нее этого не слышала.

Дверь открывается, и мама обращается к отцу:

– Я как раз говорю Ханне, чтобы она переезжала в Лондон.

– Конечно! – Папа тоже хватается за телефон. – Как знать, Ханна-Саванна, может это и есть город твоей судьбы.

К тому моменту, когда я кладу наконец трубку, родители твердо уверены, что я перееду к ним в самое ближайшее время. Это при том, что я всего лишь пообещала подумать.

Я лежу на кровати и размышляю о том, на что была бы похожа моя жизнь, переберись я и в самом деле в Лондон. Я думаю о том, в каких условиях рос бы мой ребенок.

Но больше всего я думаю о Габби.

В полдень раздается звонок в дверь. Это Марк.

– Привет, – говорю я. – Заходи.

Марк осторожно шагает через порог.

– Грузчики приедут через полчаса, – сообщает он, с опаской поглядывая на Шарлемань. – Так что лучше мне сразу заняться упаковкой вещей.

– Конечно, – киваю я и усаживаюсь перед телевизором.

Присутствие Марка меня слегка нервирует, но стоять у него над душой я не намерена.

В скором времени приезжают грузчики, и Марк бросается открывать дверь.

– Если вы обернетесь по-быстрому, – говорю я, – мы с Шарлемань посидим пока в спальне.

– Спасибо, – кивает Марк, и они принимаются выносить вещи.

Наконец он снова стучит в мою дверь.

– Ну вот и все. – Он невольно опускает взгляд. – Я хотел сказать… мне очень жаль, что все так получилось. Надеюсь только, Габби встретит однажды того, кто подойдет ей гораздо лучше меня.

– Даже не сомневаюсь, что она найдет кого-то получше тебя, – замечаю я. – Но это никак не отменяет того факта, что ты повел себя в этой ситуации не самым блестящим образом. Столько времени лгать и притворяться, вместо того чтобы честно обо всем рассказать!

– Когда встречаешь любовь своей жизни, волей-неволей начинаешь совершать глупости, – говорит в свое оправдание Марк. – Я не хотел, чтобы у нас с Дженнифер все так вышло. Но когда испытываешь такие чувства, ничто уже не способно тебя остановить.

– Прости, Марк, но тут я с тобой не согласна. Не думаю, что даже самая сильная страсть дает нам право портить жизни другим людям. Многие оказывались в той же ситуации, что и ты, но у них хватило характера вести себя иначе.

– Я просто хочу, чтобы Габби знала – у меня и в мыслях не было сделать ей больно.

– Вот и хорошо, – вздыхаю я.

Конечно, ничего хорошего в этом нет, но мне хочется, чтобы он побыстрее ушел.

Неважно, намеренно мы совершили что-то или нет – в любом случае нам придется держать ответ за свои поступки. Каждый день мы принимаем решения, серьезные и не очень, и у этих решений есть следствия, с которыми нам рано или поздно предстоит разбираться. Отказываясь от такой ответственности, мы пускаем на самотек собственную жизнь.

Я провожаю Марка до двери. Из спальни к нам бежит Шарлемань. Марк, как обычно, начинает нервничать, и собака это чувствует. Видимо, именно поэтому она писает на его ботинок. А может, все дело в том, что он стоит у двери, где обычно лежат ее «туалетные» тряпки.

Лицо у Марка передергивается от отвращения. Он смотрит на меня. Я с невозмутимым видом парирую его взгляд.