Александра Ронис - Тот, для кого живу [СИ]

Воронов с силой хлопнул дверцей машины, уже почти тронулся с места, но в последний момент остановился. Нет, не то… Быстро мазнув взглядом по темным окнам родительской квартиры, он опустил глаза на этаж ниже, и тут его осенило. Выхватив из зажигания ключ, он чуть ли не бегом кинулся к знакомому подъезду.

Больших трудов ему стоило просто постучать в дверь, а не забарабанить в нее кулаками. Велика была вероятность того, что Дениска спал, и он своим стуком мог его напугать.

Вера Григорьевна открыла дверь сразу же и, вполне ожидаемо, с ребенком на руках. Воронов умудрился моментально согнать с лица зверское выражение, которое даже сам ощущал, натянуть радушную улыбку и приветливо поздороваться.

– Кто к нам пришел? – добродушно залепетала мама бывшей одноклассницы, щекой прижимаясь к щечке малыша и жестом приглашая мужчину войти. – Не мама, – вздохнула притворно-огорчённо, но глаза ее улыбались.

– Вера Григорьевна, я Дениса заберу, – скорее поставил в известность, чем спросил Саша. – Ксюша сегодня у нас ночует. И если можно, поскорее, – добавил извиняющимся тоном. – На работу тороплюсь.

Женщина понимающе кивнула, принялась собирать ребенка, пока Воронов терпеливо дожидался. Он был безумно рад, что она не стала задавать ненужных вопросов, и ему не пришлось пускаться в пространные объяснения по поводу этой неожиданной ночевки. Вряд ли бы смог сейчас сказать что-либо вразумительное, голова кипела. Уже передавая ему одетого в комбинезон малыша, с интересом лупающего глазками и заулыбавшегося при виде Саши, Вера Григорьевна проинструктировала:

– Он ел час назад, и ему спать пора. Как раз Ксюша сейчас покормит.

Саша кивнул машинально, а мозг уже лихорадочно соображал: кто его кормить будет ближайшие несколько часов, пока мать протрезвеет? Возмущение захватило с новой силой, кулаки прямо-таки зачесались. Пока спускался во двор, решение пришло само собой.

– Разве так получится? – растерялась Юля, когда он вручил ей Дениса и объяснил что хочет. – Он же не возьмёт. Он большой уже. Он знает маму в лицо.

– Юль, ну не мне тебя учить, – отмахнулся Саша, снова собираясь выйти из квартиры. – Не возьмет грудь, в бутылочке дай.

– Да у меня и молока столько нет, – жена уже пребывала в лёгком шоке. – На двоих не хватит, – да, она до сих пор давала Полине грудь, но уже намного реже, соответственно, и молока вырабатывалось меньше. Разве это сравнится с потребностью Дениски?

– Юль, ну не оставлять же его голодным? – тихо сказал он ей, глядя прямо в глаза. – Может, смесь Полинкину? Может, «наша» всю ночь проспит? Это всего лишь на сутки, пока Ксения сама не сможет.

– А если он плакать будет? – совсем по-детски спросила Юля с паникой в голосе.

– И это говоришь ты, мать двоих детей? – пошутил Саша и, чмокнув ее в губы, поспешил в отдел, стараясь не думать о том, что его домашним, скорее всего, в эту ночь поспать не удастся. Как, впрочем, и ему, и Ксении. Последней он сам не даст покоя, вытрясет из нее всю душу, но узнает, что же послужило причиной столь вольного, безалаберного поведения.

Ох, как же он злился при мысли о том, что пьяная Ксения в невменяемом состоянии спит у них в отделе в качестве задержанной, а ребенок при этом находится с чужим человеком. Чем она думала вообще?! Каким местом?! Неужели не понимает, что ребенок не игрушка?! Последствия могут быть очень и очень серьезными. И эти слезы… Чем они вызваны? А если она по пьяни сболтнула этой сомнительной компании лишнее, чего им знать совсем необязательно?! Одурманенное алкоголем сознание совершило путешествие в прошлое, пережило все заново, отсюда и слезы?! В любом случае пока он не увидит ее собственными глазами, не успокоится. Только тогда он будет знать, какие меры принять. Может, его опер слишком сгустил краски, и все не так плохо?

В отделе Воронов несколько минут тяжелым взглядом изучал обитателей обезьянника, чувствуя, как негодование закипает по нарастающей. Подростки, совсем еще «зеленые», но уже наглые и распущенные от пьянки. И когда Дима проводил его в оперскую, где на диване в скрюченной позе лежала Ксения, распространяя вокруг себя густой запах перегара, он уже знал, что делать.

– Сообщай в опеку, – не поворачиваясь к застывшему за его спиной оперу, процедил Саша сквозь зубы. Спрятанные в карманы джинсов ладони сжались в кулаки, уголки губ нервно дернулись. В глазах зажегся нехороший огонек.

– Ты уверен? – опешил подчинённый. – Может, не надо?