Александра Ронис - Добро пожаловать в прошлое! [СИ]

И все… Как он и ожидал – истерика. Только что не громкие надрывные рыдания, а тихий, безмолвный плач. Закушенная в отчаянии губа, прозрачные слезы из-под крепко зажмуренных ресниц, обреченно поникшие плечи. Потом невидящий взгляд, направленный куда-то вверх – в потолок, в небеса и, наконец, придушенный, сдавленный всхлип.

Когда встретился с ней глазами, перевернулось все внутри от ее загнанного взгляда. Захотелось провалиться под землю на том же самом месте, где сидел. Чтоб не видеть, не знать, не чувствовать, не понимать. Уж если его, матерого мента, так выворачивает наизнанку, то что испытывает она, ребенок, насильно повзрослевший за один вечер?

– Я не… хочу… чтобы меня… допрашивали, – заикаясь, выдавливала из себя слова Ксения. – Я… не смогу… я… боюсь… я не… хочу.

– Я буду рядом, – опустился Влад перед ней на корточки, ласково глядя в заплаканные глаза, убрал с лица растрепанные, прилипшие к щекам, волосы. Это он ей еще не сказал, что допрос проводится в присутствии опекуна, и очень скоро таковым будет совершенно посторонний для нее человек. Да даже если они и успеют расписаться до этого, в тот момент, когда ее будут допрашивать, он будет находиться в СИЗО. Если… Если все раскроется. Цеплялся за это «если» и сам не верил, что время «если» не наступит.

Готовить ее надо, долго и тщательно. Чтобы запомнила, уяснила, что не видела она никакого эпизода со вторым гаденышем, чтобы забыла, что вообще у гаражей была. Потому и заговорил сейчас об этом, вот так сразу, хотя понимал, что не с беременными такие речи вести. Преследуя более близкую цель, схитрил немного:

– Ксюш, – вкрадчиво, успокаивающим тоном продолжал увещевать: – Если мы успеем расписаться, то ты, как моя жена, можешь вообще отказаться от показаний в отношении меня. Это твое законное право, запомни это.

– Я не хочу! – она лишь еще горше расплакалась.

– Замуж не хочешь? – спросил Влад, удерживая ее лицо обеими руками, не давая отвернуться от его пронзительных глаз. – Почему? – выдохнул одними губами.

– Не хочу! – даже если бы и хотела, не смогла бы сказать честно. Слишком много переплелось всего, так сразу и не скажешь. Не хотела и все! В душе все протестовало. Так замуж не выходят, это она знала точно!

– Боишься? – предполагал, чего и почему боится, но и отступать теперь уже некуда. – Послушай меня, Ксюш, – вытер слезинку со щеки. – Если меня посадят, а меня реально могут посадить, то тебя отправят в детдом. Ты хочешь в детдом? – не дожидаясь ответа, продолжил: – Родишь ты там, и у тебя ребенка заберут, потому что ты сама еще ребенок и самостоятельно поднять его не сможешь. Это в лучшем случае, а в худшем… – помолчав немного, признался: – Ты должна будешь жить со своим новым опекуном, а он, прости, тебе никто, как он к тебе и нашему ребенку относиться будет, неизвестно. Он не твой отец, – с трудом выдержав, не отвел взгляд, – но анализ покажет, что твой.

Ксения замерла в шоке, а он все говорил и говорил:

– Сейчас, в данной ситуации, нам надо расписаться, понимаешь? Это нужно, в первую очередь, для тебя, – надеялся, что доводы прозвучали убедительно. – И не бойся, – запнулся, – ничего не будет. Пока ты сама не захочешь, ничего не будет.

После долгих мучительных уговоров и наставлений Демидовы спустились к машине, чтобы отправиться в лабораторию. Ксении пришлось долго умывать лицо прохладной водой, а иначе покрасневшие и припухшие от слез глаза могли вызвать нездоровый интерес со стороны посетителей медцентра, а ей бы этого очень не хотелось. И так чувствовала себя не в своей тарелке, выполняла все действия словно на автопилоте, еще и любопытные взгляды посторонних выдерживать…

Влад открыл дверцу переднего пассажирского сиденья, заботливо помог взобраться на высокую ступеньку салона, усадив ее внутрь, сам пристегнул ремень безопасности. Внешне спокойная Ксения сразу же отвернулась к окну, периодически судорожно вздыхала. Опер изредка кидал на нее обеспокоенные взгляды, но ничего не говорил, понимающе молчал.

Вся процедура по забору материала для анализа прошла на удивление быстро: заключение договора, оплата, пара свидетелей, фото пациентов-предполагаемых родственников, взятие мазка с внутренней стороны щеки. Четко, отлаженно, без лишней суеты.

Ксения даже не посмотрела на своего «нового» папу, знала, что это обман, мошенничество, нарушение закона. Еще одно преступление, в котором она невольная соучастница. Могла бы сбежать, сбежала бы. Но Влад неизменно был рядом, и она постоянно ощущала на себе либо его цепкий взгляд, либо крепкую хватку. От такого не сбежишь, да и, смалодушничав, поддавшись панике, она бы только усугубила всю ситуацию, в то время как он все пытался исправить.