Александра Ронис - Добро пожаловать в прошлое! [СИ]

Да и противно было бы так изворачиваться и лгать, обеляя себя. Нет уж, не до такой степени он потерял уважение к себе, чтобы прикрываться подростками. Сам виноват, когда полез на нее, никто его в спину не толкал. А уж Ксения этого вообще меньше всего хотела. А раз сам виноват, то и сам отвечать будет. И ребенка своего признает. И обеспечит его всем необходимым. Душу продаст, но сделает так, чтобы его дите росло в полной семье, с мамой и папой. И Ксюшу беречь будет пуще прежнего, чтобы ни с ней, ни с ребенком ничего не случилось. Он уже похоронил одного нерожденного сына или дочь, даже не подозревая об этом. Больше он этого не допустит!

Демидов смолил сигарету за сигаретой, потеряв счет времени. В кухне уже стемнело, немытая посуда горой возвышалась в раковине, на столе россыпью лежали хлебные крошки, где-то в углу назойливо жужжала муха. На ярко-белом подоконнике неряшливыми пятнышками темнели ошметки пепла. Такой же бардак и раздрай, как у него на душе.

В полумраке клубы дыма висели зримой, серой пеленой, а уж запах, наверное, проник даже в самые отдаленные уголки квартиры. А в доме будущая мама, которой противопоказаны и никотин, и эмоциональные переживания. Пора завязывать курить дома и нервы мотать девчонке.

Непривычный звук отвлек внимание опера. Он прислушался, с трудом веря, что слух не обманывает его. Сквозь смежную с кухней стену из комнаты Ксении серебристым колокольчиком рассыпался тихий смех девушки. Нетрудно было догадаться, с кем она разговаривала. Душу обожгло горькой болью.

С Денисом она смеется, а он ни разу не видел ее улыбки, обращенной к нему. Ни разу не слышал ее заливистого смеха, не видел радостных искорок в глазах. И не увидит, мстительно и уверенно заявил внутренний голос. Она всегда будет ненавидеть его за разбитые мечты, слишком резкое взросление, испорченную жизнь. Если только он не отступит сейчас…

Но тогда оставался единственный выход, который и выходом-то трудно назвать. Жестокий и страшный. По отношению ко всем – к ней, к нему, к нерожденному ребенку. И выигравшей стороны здесь не будет. Разве что Ксюша сможет начать все заново…

***

Уснуть в эту ночь так и не получилось. Опер лежал в темноте, по-идиотски пялясь в потолок. Мысли кружились, как растревоженный пчелиный рой, не принося ничего, кроме нудной головной боли. Как же трудно было решиться и принять одно-единственное решение…

Как там говорят? Утро вечера мудренее? Но для него вечер и утро, видимо, сольются в одно кошмарное «сегодня и сейчас», и как бы он ни взбрыкивал, отделаться от этого невозможно. Попасть бы в какое-нибудь безвременье, что ли…

Устав ворочаться без сна, Демидов сел в кровати, спустил ноги на прохладный пол. Благодаря луне, нагло заглядывающей в неплотно зашторенные окна, в комнате было относительно светло, лишь в углах залегли глубокие тени. Чуть привстав с постели, Влад дотянулся до окна и резко раздернул ткань в сторону, сел обратно, скрестив руки на груди, чуть покачиваясь взад-вперед. Сосредоточенный взгляд впился в далекий диск луны на небосводе.

Полнолуние… Пора вампиров и оборотней. И время самое то – с полуночи до трех. И ему хотелось, глядя на молочный, подернутой темной дымкой круг на траурном небе, выть от отчаяния и бессилия, как самому заправскому волку-оборотню.

Нет, так и свихнуться недолго, размышляя о ловушке, в которую сам же себя и загнал. Необходимо было отвлечься, загрузить мозги так, чтобы ни на что постороннее сил не хватало. Хотя бы до утра…

Работа всегда спасала, вот и сейчас думать надо о ней, а не об уродливой личной жизни. Данное слово сдержать и приложить все усилия, чтобы найти эти чертовы документы, чтобы Матюшин даже дергаться не смел в сторону Ксюхи. И снова она! Всегда, что бы он ни подумал, всегда он возвращается к ней! *****!

Демидов резво подскочил с кровати, нашарил в кармане джинсов, лежащих на спинке кресла, смятую пачку сигарет, зло закурил, глубоко затянулся. Сам не заметил, как пачку за день прикончил, по большей части, за вечер все скурил. Едко усмехнулся, сдохнет в нем лошадь скоро.

Так и не выпуская изо рта никотиновую «сладость», периодически затягивался, морщился от разъедавшего глаза дыма, с неохотой устремлявшегося в раскрытое окно. Глазами Демидов шнырял по ночному небу, а мыслями был в прошлом. По полочкам раскладывал доступную ему информацию.

При условии, что документы все же существовали и после некоторого забвения неожиданно всплыли здесь в Москве, в руках у прокурорского, то и искать их нужно где-то здесь, а не в Подмосковье. Когда все завертелось и «возмутителя спокойствия» подстрелили в собственном же подъезде, у отца бы просто не было возможности вывезти их и перепрятать где-нибудь еще.