Марк Леви - Влюбленный призрак

Манон оставила машину на тротуаре Си-Клифф-авеню. Улица змеилась по одному из красивейших кварталов города. Из окон домов с великолепными садами, один другого больше, открывался великолепный вид на пляж Бейкер-бич и на океан.

Дворецкий, встретив Манон в дверях, проводил ее в столовую, где ее ждал отец в домашнем халате.

– Ты так приоделся перед визитом дочери?

– Не сердись, сегодня мне не захотелось наряжаться. Но от этого мне не менее приятно тебя видеть.

Бартель усадил Манон за стол, ужин был уже полчаса как готов, кухарка уже дважды приходила с вопросом, когда подавать еду.

Манон бросилась к ней с объятиями. Тереза работала у Бартелей так давно, что уже сбилась со счета проведенных здесь лет. Манон, выросшая у нее на глазах, считала ее полноправным членом семьи.

– Он не слишком вас замучил? – спросила Манон Терезу шепотом.

– Сейчас мучается он сам, моя маленькая Манон. У него суровый характер, но меня он щадит. А вы, как всегда, опоздали.

– Выдался долгий денек.

– Знаю, – вздохнула Тереза. – Теперь все позади, вам больше не придется пропадать в том мрачном месте. Мадам лучше там, куда она теперь попала.

– Если она куда-нибудь попала… – возразила Манон.

– Можете не сомневаться!

– У вас особые связи с потусторонним миром? – насмешливо спросила Манон.

– С потусторонним – нет, зато в этом доме от меня ничего не укроется.

– Наверное, я слишком устала. Я совершенно вас не понимаю.

– А я ничего не говорю, не имею права, – ответила кухарка, осторожно переливая содержимое кастрюли в фарфоровую супницу. – Но думать мне никто не запретит. И мысли у меня про то, что дела нехороши.

– Какие дела?

– Никакие! Молчок, рот на замке, таковы распоряжения генштаба. – Так кухарка называла Бартеля, когда тот действовал ей на нервы.

– Какие еще распоряжения? – не унималась Манон.

– Садитесь за стол. Не для того я старалась, чтобы вы ели остывшее. Жалко рыбу, я столько раз вынимала ее из духовки и снова туда ставила, что у нее, наверное, закружилась голова. После еды занимайтесь чем хотите. Будет охота сходить в библиотеку за книгой – сходите, никто вам не помешает.

– Мне охота сходить туда прямо сейчас.

– Ни за что! – Тереза схватила ее за руку. – На войне из вас не вышел бы связной. Прочь из кухни, живо к отцу!

И Тереза изобразила свирепость, как когда-то, когда Манон была маленькой. Даже повзрослев, та не осмеливалась оспаривать ее приказы. Сам Бартель если и позволял себе этот риск, то лишь изредка.

Манон уселась напротив отца и дождалась, пока Тереза поставит на стол суп из зеленого горошка и удалится.

– Тебе бы все здесь поменять. Уж больно мрачные обои и деревянная обшивка.

Она негодующе посмотрела на висевший над камином портрет генерала Шермана, пугавший ее в детстве.

– Тридцать лет он сверлит меня своим сумрачным взглядом. Не мог бы ты подыскать более жизнерадостную картину? А эти вечно задернутые шторы? Что толку жить в таком шикарном квартале, если не видишь происходящего снаружи?

– В своей квартире ты вольна делать все, что тебе заблагорассудится, а мой дом изволь оставить в покое. Кто этот органист, игравший на церемонии? – спросил Бартель.

– Просто органист, – рассеянно ответила Манон.

– У него есть имя?

– Несомненно, только мне оно неизвестно. А что?

– Он выполнил свою работу с душой. Сколько задора, сколько рвения! Друзья твоей матери остались довольны.

– Это именно то, что требовалось, разве нет?

– Возможно, но получился некоторый перебор. У тебя нет догадок, кто это такой?

– А должны быть?

– Где-то же ты его раздобыла. Директор dignité.com утверждает, что музыкой занималась ты.

– Ничего подобного, не я, а они.

– Это сначала, но потом их музыкант не явился, утром с ним произошел несчастный случай. Ты в курсе дела, раз сама решила эту проблему.

– Почему тебя так интересует этот человек?

– Я не каждый день хороню жену, и потом, тебе известна моя страсть к деталям. Я просто хочу знать, кто он такой. Кстати, ты болтала с ним на протяжении всего приема, игнорируя наших друзей. Очень невежливо с твоей стороны.

– Я тоже не каждый день хороню мать. Хватит с меня политеса и соболезнований. Хочешь знать всё – пожалуйста: я сама просила его от меня не отходить, именно для того, чтобы никто из них ко мне не приближался. Он прекрасно справился с этой задачей, и плевать мне, что подумали ваши друзья.

– И он не представился? Очень странно!