Йожеф Балаж - Посреди земли

Мы вышли. И вот я примкнул к группе Сопротивления. Частная корреспонденция превратилась в газету. Названная «Сопротивление» и размноженная на восковой бумаге, она стала выходить многосотенным тиражом. Главной же задачей группы было снабжение перевязочными средствами и медикаментами партизан Югославии, куда группа переправляла свой груз через южную границу контрабандным путем. Снабжала она и другие группы, готовившиеся к вооруженной борьбе. Нити от нее тянулись к узкому кругу военных, к генерал-лейтенанту Яношу Кишшу [7] Кишш Янош — генерал-лейтенант в отставке. После нилашистского путча в октябре 1944 г. примкнул к организации Сопротивления «Венгерский фронт», как и капитан генштаба хортистской армии Вилмош Тартшаи. Оба были схвачены и казнены нилашистами. Звание полковника Тартшаи было присвоено посмертно после освобождения Венгрии Советской Армией. и полковнику генштаба Вилмошу Тартшаи, а через Дёрдя Палффи и Ласло Шойома [8] Палффи Дёрдь, Шойом Ласло, Маркош Дёрдь — коммунисты, члены движения Сопротивления «Венгерский фронт». — к подполью коммунистической партии. Наша группа была связана с Эндре Байчи-Жилински [9] Байчи-Жилински Эндре — буржуазный либеральный политик, публицист, противник фашизации и прогитлеровской военной политики правящих кругов Венгрии. Во время второй мировой войны был лидером буржуазного крыла движения Сопротивления «Венгерский фронт», сторонником антифашистского единства. В марте 1944 г. был арестован гестапо, в декабре казнен нилашистами. . Связь с союзом «Венгерский фронт» осуществлял Дёрдь Маркош.

В один погожий осенний день в некой квартире на улице Берчени — а может, и по соседству, на улице Берталан, — собрались представители нескольких групп, и среди них статный, высокий, с черными, пламенными глазами мужчина по кличке «Киргиз». Он был мне знаком. По университету — первокурсники всегда знают старших, я же был первокурсником, когда он учился на третьем, и меня, безусловно, не знал, — а также по процессу в коллегиуме Этвеша, в котором фигурировало и его имя. Звали его Ласло Райк [10] Райк Ласло (1909—1949) — видный борец венгерского коммунистического движения, один из руководителей организации Сопротивления «Венгерский фронт». .

Так вот. В той квартире на некой улице округа Ладьманёш мы с Тибором получили задание съездить в часовню, вырубленную в скальном выступе горы Геллерт. Там, в пристроенном к часовне монастыре, жили в те времена монахи, принадлежавшие к ордену святого Павла. Были среди них и поляки, поскольку в Польше орден также имел свои обители, храмы. Когда осенью тридцати девятого поляки, спасаясь от гитлеровцев, потоком хлынули в нашу страну, они прихватили с собой оружие. Часть оружия хранилась в монастыре и пещере-часовне. Вход в монастырь только через часовню, пояснил мне молодой человек, обритый наголо, по-поповски, И ведет туда железная дверь. В дверь следует постучать и, когда отворят смотровую щель, произнести пароль на латыни.

Я знаю латынь, и, наверно, поэтому выбор пал на меня.

— Ты запомнишь без записи? — спросил бритый.

— Попытаюсь, — ответил я.

— Ладно же. Слушай. Вот как это звучит: Mette linguam tuam in anum meum, carissime pater [11] Поцелуй меня в… дорогой отец. . Теперь повтори.

Я не стал повторять. Рассерженный, я засмеялся.

— Сам-то ты знаешь, что это значит? — спросил его я.

— Конечно, знаю. Это тот самый предмет, который тебе должны целовать.

— И это я должен сказать священнослужителю? Выступить в роли шута горохового?

— Вот именно. Так было условлено. Ведь такая галиматья ни у кого не вызовет подозрения. Запомнил? А поймешь ли ты, если и ответят тебе на латыни? Брат ордена святого Павла поляк и венгерского языка не знает.

Спустя два дня, уже в сумерках, однако до начала светомаскировки, мы с Тибором подкатили к подножью горы, где была часовня-пещера, и остановились напротив входа в водолечебницу «Геллерт». Тибор остался в машине, а я неторопливым, размеренным шагом направился наверх, в часовню. Войдя, преклонил колени, осенил себя крестным знамением, оглядываясь меж тем, нет ли здесь кого-нибудь или чего-нибудь подозрительного. Кроме молящихся, седого старца и четырех безобидных тетушек, не было никого. Я прошел в первый ряд, опустился на колени возле одной из молельщиц и тоже, кажется, начал творить молитву, так как трусил ужасно. Ведь бритого парня я совершенно не знал, он просто мог мне подстроить ловушку, а с помощью латинской пошлятины еще и поставить в идиотское положение. Женщина, стоявшая рядом, перебирала четки, и я ждал, пока она кончит, слегка сожалея, что сам уже не способен черпать в этом действии силу. Затем встал, направился к обитой железом двери и, сообразно инструкции, постучал в нее трижды вперемежку с длинными паузами. После третьего стука и паузы, равной по времени двум первым, смотровое окошко открылось. Я увидел глаза и нос.