Виктор Пелевин - Искусство легких касаний

Голгофский спрашивает, связано ли это как-то с фигурками на скипетре. Солкинд кивает.

— Именно. Это был своего рода аккумулятор, работавший на четырех видах энергии «ка»: льва, крокодила, лягушки и черепахи. Экстрагированная при умерщвлении этих животных жизненная сила переходила в их костяные фигурки, украшающие жезл. Маг мог заряжать свой жезл четырьмя силами одновременно, причем в разных пропорциях и с разным направлением, или знаком энергии «ка». Поэтому фигурки повернуты в разные стороны.

— А черепаха? — спрашивает внимательный Голгофский. — Она одна.

— Центральная черепаха здесь в одиночестве, потому что является магическим нулем, — отвечает Солкинд. — Она, выражаясь языком современных кодеров, выполняет роль оператора «стоп».

Голгофский плохо знаком с программированием, но идея до него доходит.

— Заряженный таким образом жезл, — продолжает Солкинд, — становился мощным магическим индуктором, позволявшим создавать, например, ноосферные импринты. Еще он давал возможность вступать в общение с сущностями тонких планов и даже управлять ими. Близкую, хотя и более ограниченную функцию выполнял классический жреческий скипетр в форме изогнутой змеи…

Он указывает на костяной жезл, стоящий в застекленном шкафу. Голгофский вспоминает, что видел такой же на генеральской даче.

— Значит, «Поля времени» были наколоты такими вот скипетрами?

— Да, — отвечает Солкинд. — Они были созданы подобными психоэнергетическими инструментами.

— А зачем эти инструменты вообще придумали? Я имею в виду, с самого начала?

Солкинд пожимает плечами.

— Это примерно как спросить, зачем служит нож. Убийца убивает, доктор лечит, резчик по дереву вырезает финтифлюшку. Эти артефакты восходят, я полагаю, к гораздо более старым цивилизациям, чем даже Египет — но мы о них не знаем ничего.

— А как конкретно создавали «Поля времени» в древнем Египте? В чем заключался ритуал?

На лице Солкинда изображается усталость.

— Вот и вы туда же, — говорит он. — Изюмин постоянно задавал мне этот вопрос. И не верил, что я не знаю. А я действительно не знаю. Такие практики были весьма распространены в архаичные эпохи, однако вызвали гнев богов, что в Египте совсем не было шуткой. Поэтому они держались в тайне. Сохранились только косвенные указания и свидетельства.

— А сегодня, — говорит Голгофский, — сегодня что-то похожее практикуют?

— Не сомневаюсь, — ухмыляется Солкинд. — Но если вы думаете, что реальный Гарри Поттер расскажет вам, на каком бензине работает его волшебная палочка, то ждать вы будете очень долго.

— Изюмин обсуждал с вами эти темы?

— Постоянно. Он, по-моему, курировал это направление в…

Солкинд умолкает, понимая, что сболтнул лишнее. Голгофский ждет, надеясь, что Солкинд скажет что-то еще, но тот резко меняет тему.

— Изюмин, — говорит он. — Изюмин… Я все время убеждал его позаботиться о вечном. У него был отличный участок в Кратово, где это вполне можно было сделать. Иногда мне казалось, что он вот-вот примет неизбежную истину и наймет землекопов. Я даже собирался открыть ему тайное имя Ра, честное слово… Но потом наши пути разошлись.

Голгофский понимает, что настаивать бесполезно. Про Изюмина он больше ничего не узнает. Он тоже решает тоже изменить тему.

— Скажите, — говорит он, — а подобные практики всегда были связаны с божествами и духами?

— Разумеется, — отвечает Солкинд. — Древний алтарь вообще можно рассматривать как подобие современной радиолокационной станции, посылающей сигнал в пространство — и сканирующей отпечатки присутствующих в нем сущностей.

— Интересное сравнение.

— Только эта локационная станция работала не на электричестве, а на живой жизни. И ее сигнал уходил не в физическое пространство, создаваемое нашим собственным умом, а в единственно реальное измерение чистого бытия, откуда приходит и сам ум, и все, что в нем есть…

Солкинд снова глядит на свою Долину Царей. Над ней теперь краснеет тусклое виртуальное солнце.

— Наши предки имели дело с серьезными технологиями, — говорит он задумчиво. — Мы же играем в пустые игрушки, запуская одни галлюцинации исследовать другие… Мало того, что в этом нет смысла, на это не хватит никакого времени — даже с учетом того, что время тоже одна из наших галлюцинаций.

Голгофский, однако, не дает разговору свернуть в абстрактные дебри.

— Скажите, — спрашивает он, — а вы когда-нибудь обсуждали ноосферные импринты с историками других эпох?