Виктор Пелевин - Искусство легких касаний

По краям тропинки проплыло несколько могучих конопляных кустов — и друзья с улыбкой переглянулись. Но собирать урожай, конечно, никто не стал. Как выяснил в первый же день Иван, при желании все можно было купить у местных.

Заблудиться теперь было трудно. Акинфий Иванович шел далеко впереди, распевая что-то на своем диком французском. Друзья, сбившись вместе, обсуждали планы — на завтра и послезавтра. Потом разговор перешел на вчерашний рассказ проводника.

— Я думаю, — сказал Тимофей, — у него такое шоу бедуинов. Как в Египте. Рассказывает одно и то же по секрету каждой группе. Все просчитано. От рогатого черепа в кабинете до цитаты из Шекспира.

— Вот не уверен, — ответил Андрон. — Ты же его сам раскрутить решил. Расспрашивать начал. Сам он вроде болтать особо не рвется. Всякий раз просить надо.

— Любой хороший рассказчик так делает, — сказал Тимофей. — Чтобы не думали, будто он свою историю навязывает.

— Можно сегодня не упрашивать. Посмотрим, что будет.

— Он просто рассказывать не станет, — сказал Иван. — Вот и все.

— Поглядим, — ответил Тимофей. — Ты хоть одному его слову веришь?

Иван пожал плечами.

— Верю, не верю, а интересно. Если и врет, красиво.

— Ну да, — сказал Андрон. — Художественно. И необычно для такой дыры.

— Угу, — согласился Тимофей. — Наверняка входит в стоимость тура.

Больше про Акинфия Ивановича и его сказку до конца дня не вспоминали. Все вдруг прониклись мыслью, что завтра возвращаться на базу, и старательно впитывали в себя горные красоты не только глазами, но и кожей.

Несколько раз останавливались отдохнуть — Акинфий Иванович выбирал для стоянок места с особо пронзительным видом. На одной из таких остановок Валентина накрыло сентиментальной волной. Он подошел к росшему на краю обрыва кусту, присел рядом и даже шмыгнул носом от прилива чувств.

— Что это, — спросил Андрон, разглядывая куст, — можжевельник?

Валентин точно не знал. Возможно, знал Акинфий Иванович — но он стоял поодаль и не слышал вопроса.

— Сорвать хочешь на память?

— Нет, — ответил Валентин. — Хочу им стать.

— Это как?

— А так. Живет можжевеловый куст на краю бездны. Растет, гордо глядит в синюю даль… И никуда ему не надо ехать в десять утра. Было стихотворение про то, как умирает японец, мечтая возродиться сосной где-то там… над обрывом.

— Купи квартиру в «Москва-Сити» на сороковом этаже, — ответил Андрон. — И гляди себе в бездну, пока жопа не треснет.

— Там никакой бездны нет.

— В «Москва-Сити» как раз очень конкретная бездна со всех сторон. Но здесь нюансы понимать надо. Не всякий увидит…

Валентин все-таки оторвал небольшую зеленую лапку от куста, но потом, подумав, бросил ее в пропасть.

Шли в этот день дольше обычного — и до конечной точки добрались уже в полной темноте.

Это было такое же пустое пространство между скалами, как в прошлые дни — но коша здесь не оказалось. Зато на плоскую площадку вели как бы каменные ворота из двух здоровенных глыб. Это было красиво.

— Где спать будем? — спросил Тимофей.

— Зачем палатки с собой брали? — ответил Акинфий Иванович. — Вот в палатках и будем. Разбивайте…

Друзья испытали противоречивые чувства — с одной стороны, после утомительной прогулки совершенно не хотелось что-то делать. С другой, приятно было, что все эти дни таскали на себе палатки не зря. Второе чувство перевешивало.

Пока разбивали палатки, Акинфий Иванович собрал укладку для костра — дрова были припасены прямо здесь, в нише заросшей кустами скалы. В центре поляны чернел выгоревший круг от прежних костров. Видимо, это действительно был типовой маршрут, и все необходимое ждало на трассе.

— Шоу бедуинов, — тихо повторил Тимофей, и Андрон засмеялся.

Когда палатки были готовы, Акинфий Иванович уже разжег огонь. Друзья сели вокруг — и несколько минут блаженно жмурились в тепле.

— Отличная идея, — сказал Тимофей. — Насчет костра. А то все время чего-то вечером не хватало.

— Сегодня можно посидеть подольше, — ответил Акинфий Иванович. — Нормально будет. Дров тут много.

Никто пока не просил Акинфия Ивановича продолжить рассказ — а сам он, похоже, совершенно к этому не стремился. Он как-то посерьезнел, замер — и глядел, не отрываясь, в огонь.

— О чем думаете? — спросил Тимофей.

Акинфий Иванович поднял лицо и взглядом проводил летящие к небу искры.

— Искры и звезды, — сказал он. — Почти одного размера. Когда глядишь снизу, кажется, что это примерно одно и то же. А разница между ними есть, и весьма значительная… Вот так же и мы. Глядим на мир из своей суеты, и не понимаем, где в нем искры, а где звезды.