Алексей Баев - Введение в человечность [СИ]

— Здрасьте, — бросил я дежурное приветствие и уже собирался толкнуть вертушку, но меня неожиданно тормознули.

Этого Степан себе никогда не позволял.

— Пропуск предъявите, — сухо, но твердо произнес милиционер.

— Пропуск? — удивился я.

— Пропуск, пропуск, товарищ.

— Да, сейчас, — я начал лихорадочно соображать, где у меня находится требуемый документ и вдруг с ужасом понял, что никогда у меня пропуска-то и не было. Никто ничего по этому поводу мне не говорил. Так, со Степаном познакомили, он меня в какой-то журнал записал и сказал, что все в порядке, — ой… у меня его нет.

— Где же он? Дома оставили?

— Нет, у меня его вообще нет. Я там, в книге записан.

— В книге? Нет у меня никакой книги. Послушайте, вы посетитель?

— Нет, я работаю здесь, — отвечаю, — давно уже, почти полгода.

— Хорошо, скажите фамилию.

— Московский… Сервелант Николаевич, лаборатория прикладной геномеханики…

— …младший научный сотрудник, — эти слова, которые я намеревался произнести сам, донеслись из-за моей спины.

Я обернулся. Невзрачный гражданин, до этого равнодушно насвистывавший «Подмосковные вечера» стоял теперь в шаге от меня и укоризненно улыбался. Глаза его при этом оставались абсолютно безучастными.

— Что же вы, Сервелант Николаевич, без документиков на работу ходите, а?

— Дак… — растерялся я, — мне… это… не говорил никто про пропуск. Записали… в книгу и все.

— И все? Интересненько получается. Полгода тут работаете и ходите просто так, значит, без документиков. А знаете ли вы, что работаете в закрытом учреждении?

— Дак… — я растерялся еще сильнее, — с меня не спрашивали. И не говорил никто…

— Да, — обернулся невзрачный к милиционеру, — не говорил ему никто! А сам он вчера родился. Надо с этим комендантом разобраться. Ты посмотри — пятого за сегодня отлавливаем! И все из одной лаборатории. А может, и нет такой лаборатории-то, а? Прикладной, говорите, киномеханики? Интересненько! Ладно, пропусти его. Потом разберемся с этими кинематографистами.

Вот, думаю, гад какой! Вылез из пещеры на лыжах, еще и каламбурит.

— Чего окаменели, гражданин Московский, идите. Пять минут как рабочий день начался, — невзрачный снова посвистывал в уголке, говорил милиционер. — Развели тут, понимаешь, бардак мадам Грицацуевой. Никакой трудовой, понимаешь, дисциплины, пропусков, понимаешь…

До меня еще долго, пока я шел к лестнице, доносились раздраженные милицейские «понимаешь». Откуда эти блюстители взялись? Инициатива Макарыча? Кого ж еще?!

Когда я открыл дверь лаборатории, мне показалось, что все наши вздрогнули и сразу как-то напряглись, но, увидев меня, выдохнули:

— А, это ты? Привет. Как тебе новая система? — поморщился Саня.

— Да уж, наворотили.

— И я говорю.

Я пригляделся. Наши делали вид, что сосредоточенно заняты каждый своим, однако, никто на не работал. Так, перекладывали из одной стопки в другую бумажки, переставляли пузырьки и пробирки. Как будто все чего-то ждали.

Я прошел к своему столу, уселся на крутящийся табурет и вздохнул:

— Ну что, друзья-товарищи, когда пропуска делать будем?

— Когда скажут, — не оборачиваясь, ответил Николай, — велели ждать.

— Кто велел?

— Угадай до трех раз.

— Новый директор?

— Сейчас! Будет он такой ерундой заниматься. Начальник сектора заходил. Сказал, что позвонят из отдела кадров, велел никуда не выходить, ждать на месте.

— Чем заниматься будем?

— Вы? Не знаю. Я в отпуске с сегодняшнего дня, с приказом уже ознакомлен. — Николай, наконец, повернулся ко мне. — Так-то, Сервелант, то ли еще будет.

— В отпуске?

— В отпуске, в отпуске. Но я уже ничему не удивляюсь.

— Макарыч не вызывал?

— Нет. И не вызовет.

— Почему?

— Да потому, что в отпуске я, балда! Неужели не понятно? — Николай не выдержал, сорвался, но потом успокоился. — Извини, нервы ни к черту.

Все смотрели на Колю молча и испуганно.

— Ну, чего смотрите? Не знаю я, что делать! Ждите особых распоряжений. А от меня отстаньте!

— Слушай, — говорю, — Николай, прекрати, а? Все и так на взводе. Мы ж с тобой. Чего ты на нас накинулся? Хочешь, всей лабораторией в отпуск уйдем?

— Кто ж вас отпустит? Нет, Змей, я, кажется, понимать начинаю, зачем он это делает, — Николай наконец-то заговорил спокойно, — я ему не по зубам, так он вас вербовать начнет, а когда я из отпуска выйду, мне такую обструкцию устроит, что…

— Что?

— Что мало не покажется, вот что… Ты б, Сервелант, прямо сегодня заявление об уходе написал. Нехорошее у меня предчувствие. Сожрет он тебя, как ломтик колбасы. Прости за каламбур.