Таисья Пьянкова - Таёжная кладовая. Сибирские сказы [litres]

Дня через два Толба успокоилась. Опять побежали по чистым камушкам светлые её струи, заговорили о скором лете, о радости бытия и ещё о чём-то звонком, шаловливом.

Первой прибежала на заимку Юстина Жидкова. Как прибежала, как стала в дверном проёме котуха, как блеснула на Корнея чёрными озорными глазами, так душа в нём и засмеялась от понятого. А Юстинка подошла до него вплотную, лицо его с превеликим вниманием оглядела и улыбнулась, сказавши:

– Хорошо получилось, лучше и не придумаешь.

А ещё немного спустя, ушли Юстинка с Корнеем из села. Велика Сибирь, места много. На что им терпеть аханья, да пересуды, да подозрения всякие?

Ушли.

Тараканья же заимка как стояла за Малой Толбою, так и осталась стоять. Тишкина братия как разгулялась в ней за время половодья, так и Корнея потеряла, а всё остановиться не могла. Опомнилась, когда все припасы иссякли. Пришло время расползаться.

Поползли. Да не тут-то было.

Напал на них смертный страх. Как только подступят к Толбе, чтобы на ту сторону перебраться, так река мигом поднимается. Народ переходит – колен не замочит, уверяет, что это самая высокая вода, да только заимщики не верят. Разве поверишь, когда перед глазами бесится кровавая лавина, замешенная на ледяной икре?

Вот тогда-то и понял Тит, отчего зад болит, – оказывается, пнули.

Сообразила Тишкина братия, что нету в Толбе никакого подъёма, а только страха своего так и не одолела.

Спасибо обзорницам – не дали подохнуть голодной смертью. Но заявили с первого разу, что кормят дармоедов только до нового урожая. Так что пришлось им любомудрие своё оставить и приниматься за настоящее дело.

Почему Куманьково? Да потому, знать, что вокруг той непролазной трясины чёртова уйма куманики [96] Куманика, ожина – ежевика. плодилось. Вся просторная логовина по окоёму объёмистой дрягвы [97] Дрягва – топкое болото. была взята колючей куделью ожины. В редком месте можно было подойти вплотную к зыбунам, чтобы не обхватать одёвки цепким её шипьём.

А, может, потому оно было Куманьковым, что славилось болото липучей кумахою. Ежели когда кто ненароком попадал в его обнимки, да оказывался столь ловким вырваться из них, так ловкач тот всё одно большой радости с собою из дрягвы не выносил: тут же его схватывала вытрясать из кожи вон чулая [98] Чулая кумоха – нервная лихорадка. лихорадка. Перекидывала она хворого из студицы в огневицу [99] Студица, огневица – озноб, жар. неделю-другую, понуждала его говорить Бог весть что, а потом и вовсе уводила беспамятного на другую сторону жизни.

Могло дать болоту такое название ещё и то, что близ тех зыбунов живал в свое время пытливый мужик – Володей Кумань. Так Володей тот самый осмеливался заглядывать в чёртово месиво. Он вроде бы всё пытался выудить из болота какую-то особину. Прикидывал он да поговаривал, что кумоха на побывавших в зыбунах нападает вовсе не от природной заразы…

А пособлял Володею в столь рисковом деле здоровенный да космотущий пёс, которого вся деревня звала Шайтаном, позабыв о том, что кутёнком он был назван совсем иначе.

Шайтану не только за великость да черные косматы приладил народ чёртово имя. Был он, кроме того, хитёр да ловок, нелюдим да неласков степенью такой, что даже семейным своим не дозволял больно-то над собою выглаживаться. Что же сказать об остальных любителях собачьей нежности, так всякому панибрату косматый этот бес такую умильную улыбочку на своей морде творил, что у короткого друга мозга [100] Мозга – кровь. от страха спекалась.

Шайтан – одним словом.

А силён был косматый улыба такой силою, что и не знали, где ему кого под стать найти.

Володей Кумань подобрал свое чудо кутёнком всё на том же на упомянутом болоте. Может, какой дурень мимо зыбунов ехал да кинул щенка на смерть, а космарь сумел выбраться…

И вот какая особина получилась на деревне с тем Шайтаном. Лохматый бес над своей натурой дикою дозволял как угодно командовать одному лишь человеку – Саньке Выдерге. Люди так и говорили:

– О, гляньте-ка, чёрт чёрта нашёл!

Девчатке той было годов под семь, под восемь, когда в ночном пожаре задохлась вся её семья. Спасло Саньку то, что, с вечера набутызганная отцом за проказы свои, выверты, унеслась она из дому да спряталась в болотной моховине, где её искать даже никто и не попытался. Не впервой было находить ей в камышах укрыву.

Когда же, после пожару да поутру, появилась Санька живёхонькой на болотной логовине, чей-то недобрый язычище смерзил: черти, мол, Выдергу берегут. Они, мол, в отместку её отцу, и пожар сотворили!