Мария Воронова - Погружение в отражение [litres]

Тут снова подал голос телефон, захлебываясь звонками. Межгород!

Ирина стремительно схватила трубку.

– Здравствуйте, Надежда Георгиевна! – она очень надеялась, что голосом не выдала своего разочарования.

– Ирочка, дорогая! Вы уж простите, что так поздно, но с этой чертовой разницей во времени… Никак не привыкну.

– А я вас только вспоминала! Вы как почувствовали!

Надежда Георгиевна рассмеялась:

– Хорошо, если так, только я, увы, по делу. Помните того плюгавого замполита?

– Ну а то!

– Он очень хочет с вами повидаться.

– Зачем? – удивилась Ирина.

– Этого я не знаю, только ему прямо припекло. Он пытался связаться с вами через Кирилла, но соседи сказали, что тот уехал в длительную командировку. Пришлось через меня…

Ирина скучно подумала, что настоящий жених должен был оставить соседям телефон своей невесты как раз на такой случай, если его вдруг начнут искать старые друзья. Но Кирилл, видимо, посчитал ее роль в своей жизни недостаточно важной. Кто знает, вдруг он вообще поперся за Полярный круг только для того, чтобы порвать с ней тихо и безболезненно, а предложение сделал в качестве прощального подарка, чтобы она хоть помечтала о счастливом будущем, если уж в реальности оно ей не суждено.

Она согласилась увидеться с замполитом и думала, что Надежда Георгиевна просто даст ему ее номер, но это оказалось почему-то неудобным. В результате договорились, что он будет ждать ее возле метро в субботу начиная с двух часов дня и до упора.

«Шпионские какие-то штучки», – пожала плечами Ирина, распрощавшись.

Посмотрела на часы. Нет, еще не слишком поздно звонить в семейный дом.

Подружка была искренне рада ее звонку. «Что ж, можно себе позволить любить старых друзей, когда у тебя трое детей и прекрасный муж», – желчно подумала Ирина и сразу опомнилась.

Если она позволит зависти и дальше душить себя, то в жизни совсем не останется радостей.

Пока она говорила по телефону, суп чуть не выкипел, так что пришлось нарушить важнейшую кулинарную заповедь и долить воды из чайника.

Она посолила суп, бросила листик лаврушки и пару горошинок перца.

Домовитая хозяйственная женщина и никому не нужная.

Интересно, кто будет вести ее хозяйство, когда она станет депутатом? Какая вообще начнется жизнь?

Конечно, верить партийным боссам глупо, что в общем, что в частном, но, с другой стороны, зачем им тратить время на пустые обещания судье, которая и так вынесла бы обвинительный приговор?

В самом деле, зачем? Хороший, вообще говоря, вопрос!

Ирина нахмурилась. Допустим, в случае Кирилла она показала себя строптивой судьей, которая способна вынести не тот приговор, который от нее ждут, продемонстрировала юридической общественности, что судьба человека для нее важнее цеховой солидарности. Но она же не сумасшедшая и понимает, что злоупотреблять этим нельзя, особенно когда грамотно проведенное следствие не дает поводов усомниться в виновности подсудимого.

Это совсем надо быть конченой, чтобы оправдать человека при такой крепкой доказухе. И цель какая у нее могла бы при этом быть? Заработать себе репутацию безумицы? Из ненависти к человечеству выпустить на свободу опасного преступника?

Ей-богу, незачем было красной звезде в костюме тратить свое время, она и так была с ним согласна.

Тогда в чем подвох? Хорошо, если это просто перестраховка опытного аппаратчика, который поздновато, да, но все-таки отреагировал на то, что Еремеев осквернил собою безупречную чистоту рядов, и дал судье правильное напутствие. Но так и ограничился бы беседой, золотые горы сулить зачем?

Ирина задумалась, но тут снова зазвонил телефон.

– Привет, любимая!

– Здравствуй, Кирилл, – сказала она сдержанно.

– Прости, милая, что так долго не звонил! По технологии нельзя было гасить печь, а я работал во вторую смену, и когда выходил, переговорка уже закрывалась, а служебный номер я, оказывается, наизусть не запомнил. Старый помню, а новый нет еще.

– Не оправдывайся, пожалуйста.

– Ну, Ир, ну не сердись…

– Я не сержусь. Исхожу из того, что ты меня любишь и скучаешь по мне, поэтому если ты не даешь о себе знать, то только потому, что для этого действительно нет никакой технической возможности.

– Так и есть, Ирочка моя.

– А когда ты оправдываешься, я начинаю в этом сомневаться. Поэтому не нужно. Я даже не спрашиваю, откуда ты сейчас звонишь, если переговорный пункт уже закрыт.

– От мастера. Он меня по доброте душевной пустил на десять минут, а я уже час маячу, жду, пока ты натрындишься.