Мария Воронова - Погружение в отражение [litres]

Она пожала плечами:

– К сожалению, доказательства…

– Вот именно! Доказательства! Факты – вещь упрямая, и порой под их давлением нам приходится принимать то, что противоречит нашим представлениям.

«Ого, это что-то новенькое! – Ирина глотнула еще воды, чтобы скрыть усмешку. – Принципиально новенькое, я бы сказала. Подтасовывать факты под идею – это же фундаментальный принцип нашего бытия».

– Член КПСС обязан служить примером коммунистического отношения к труду и выполнения общественного долга, – провозгласил завотделом, – и люди должны видеть, что мы боремся за чистоту наших рядов. Еремеев надеялся всю жизнь скрываться под маской верного ленинца, но, к счастью, этот номер у него не прошел! Сейчас, знаете ли, находятся отдельные незрелые личности, которые недовольны, что якобы у нас какие-то привилегии. Так вот коммунист имеет только одну привилегию – как можно больше работать!

Завотделом перевел дух, приосанился и продолжал:

– Народ должен увидеть справедливость советского правосудия! Не должно быть никаких поблажек, ни малейшего снисхождения, а только самый суровый приговор!

– Но…

– Самый суровый, Ирина Андреевна! Кому много дано, с того и спрос больше, а Еремеев получил полной горстью, уж поверьте. С ним носились как с любимым ребенком! И орден пожалуйста, и такую должность… Слыханное ли дело, из комсорга полка сразу секретарем комсомольской организации крупнейшего объединения! И чем он отплатил за высокое доверие? Даже вслух произнести страшно! Какую тень бросил на ВЛКСМ! Ирина Андреевна, вы только представьте себе, что начнется, когда об этом процессе пронюхают вражеские голоса!

– Я предлагала сделать процесс закрытым.

– Разумное предложение, но недальновидное, – покачал головой хозяин кабинета, – информация все равно просочится за границу, ведь у нас, к большому сожалению, проживают не только бытовые сплетники, но и диссиденты, радующиеся любой возможности опорочить свою Родину. Лучше уж так. Пусть мир видит, что, хоть у нас и есть отдельные уроды, мы с ними безжалостно боремся.

– Вы совершенно правы.

– Надеюсь, мы с вами поняли друг друга?

– Безусловно.

Завотделом растопырил коротенькие руки так, будто хотел ее обнять, Ирина поняла намек и поднялась. Итак, могущественный партайгеноссе потратил кучу своего бесценного времени, чтобы убедить ее в том, в чем она и так не сомневалась. Почти не сомневалась.

Она пошла к двери, но завотделом вдруг вкрадчиво взял ее под руку и прижал к своему теплому боку.

– Позвольте дать вам еще один совет, – шепнул он, – по-товарищески, по-стариковски… Вы мне глубоко симпатичны, Ирина Андреевна, поэтому скажу без обиняков: оставьте вы своего обормота.

– Что?

– Вас ждет головокружительная карьера, но связь с антисоциальным элементом сильно ее затормозит.

– Простите…

– Вы меня слышали, Ирина Андреевна, а выводы делайте сами. Вы молодая интересная дама, зачем вам портить себе блестящее будущее ради морально неустойчивого человека?

После горкома она не вернулась на работу, а пораньше забрала Егора из садика и повела гулять в парк 30-летия ВЛКСМ на Нарвской. Каток работал, и Ирина взяла в прокате коньки для сына и для себя и заскользила, а тело вспомнило, чему его учили в детстве. Егор едва поспевал за матерью. Они катались больше часа, и хоть щеки покалывало морозцем, а пальцы на ногах обещали, что скоро начнут невыносимо ныть, уходить совсем не хотелось, но тут на лед выкатилась компания взрослых мужиков с клюшками, и для детей стало просто опасно. Ирина хотела было возмутиться, но обнаружила, что время позднее, девятый час, детям пора по домам. Может, проявила широту натуры, в конце концов, мужикам тоже хочется погонять в хоккей, а может, просто струсила. По дороге домой она совершила кощунственный для ответственной матери поступок – повела Егора в пышечную напротив метро.

Там в полуподвальчике с высокими столами они вкусили божественно прекрасного с мороза зажаренного теста, сочащегося маслом и густо присыпанного сахарной пудрой, и выпили густого, чуть теплого сиреневого кофе из граненых стаканов.

Глядя на сына, счастливого и обсыпанного пудрой не хуже, чем та пышка, Ирина не могла понять, счастлива ли она.

Партийный босс сегодня посулил ей великолепную карьеру, нужно только сделать две вещи: приговорить к расстрелу Еремеева и бросить Кирилла.

Что ж, Еремеев виновен и заслуживает самого сурового наказания, а что до Кирилла… Эту дилемму ей, похоже, и вовсе решать не придется.