Мария Воронова - Погружение в отражение [litres]

Солнце било с такой силой, что свет отскакивал от волн и отражался на камнях набережной.

Хороший весенний день, и действительно грех не сфотографироваться у Медного всадника.

Они вышли из автобуса. Алла держала за руку притихшего Егорку, который смотрел на металлистов с таким восторгом, что даже забыл, что мама сегодня выходит замуж.

Ирина улыбнулась. И хорошо, что забыл. Все-таки родители должны женить детей, а не дети родителей.

Змей, человек, кажется, ответственный, поставил их с Кириллом возле постамента и долго гонял, выискивая ракурс, чтобы обязательно была видна змея.

– У Петра Великого близких нету никого, – распевал он, – только лошадь да змея, вот и вся его семья.

Хотели уже собираться ехать, но тут кто-то достал бутылку шампанского и стопку бумажных стаканчиков.

Ирина снова не удержалась, посмотрела на руку с обручальным кольцом. И у Кирилла такое же, но он кузнец и носить не снимая не станет.

Змей сунул ей стаканчик с вином. Ирина сделала вид, что пьет, но Кирилл заметил, что жидкости совсем не убавилось.

– Ты да? – тихонько спросил он.

Она кивнула. Он крепче прижал ее к себе.

– Как хорошо.

– Это еще не точно.

– Хорошо, – повторил Кирилл.

Они стали собираться, но тут подъехала новая партия молодоженов, и невеста оказалась такой юной и красивой, что Ирина задержалась посмотреть и мысленно пожелать ей счастья.

Через несколько минут появилась еще одна процессия, и еще.

Сейчас начнется столпотворение новобрачных, они с Кириллом только благодаря тому, что регистрировались не во дворце, а в районном загсе, опередили основной поток всего на несколько минут и успели спокойно сфотографироваться.

И все равно уходить пока не хотелось. Сейчас пока торжество, таинство брака, но как только они окажутся на даче, не пройдет и часа, как все скатится в обычную пьянку.

Ирина огляделась и вдруг заметила в толпе знакомое лицо. А рядом еще одно.

Господи, неужели?

Забыв о Кирилле, она ринулась к Вере Ивановне, вышедшей из черной «Волги» под ручку с Сухофруктом.

– Ирина Андреевна, поздравляем! – вскричали они хором.

– И я вас поздравляю от всего сердца!

– Нас… – улыбнулась Вера Ивановна, – нас тоже можно, да. Но сегодня мы мою дочку замуж выдаем.

Они обнялись, и Ирина вернулась к своим.

Встреча с Верой Ивановной напомнила ей, что нужно выводить Ижевского на чистую воду, а она так и не сделала ничего существенного в этом направлении.

Она хотела поговорить с прокурором города, но он был человек тяжелый, угрюмый, судей вообще не очень любил, а таких, которые имеют наглость выносить оправдательные приговоры, – особенно.

Выпустив Еремеева, Ирина доставила прокурору дичайшую головную боль, и, в общем, ничего удивительного, что он не пожелал общаться с ней в частном порядке. Пришлось записаться на прием, и аудиенция подходила только через неделю.

Довериться кому-то еще, не обладающему полномочиями прокурора, значило только разнести сплетню по всему городу, то есть заставить Глеба насторожиться и обрубить все концы.

Гости оказались на удивление тактичными. Никто не напился, не буянил и даже не злоупотреблял пением под гитару. Ирина давно так душевно не проводила время в компании, поэтому ей стало немножко даже жаль, что ребята деликатно засобирались по домам в начале девятого вечера, и она предложила обязательно выпить чайку на дорожку. Вышла за водой и тут заметила, что плакат «совет да любовь» слегка отклеился, угол его печально обвис, открыв истину. Действительно, все перемешано в этой жизни, любовь и смерть идут рука об руку.

Ирине стало жаль, что люди поедут на таком автобусе, и она попыталась прилепить плакат на место.

За этим занятием ее застал Анин муж Сева, как раз вышедший из деревянной будочки туалета, и поспешил к ней на помощь.

– Новую ленту надо, – сказал он, – эта если отклеилась, то обратно уж не встанет. Погоди-ка, вроде я в тубзике видел.

Он сбегал за мотком, и дело пошло. Плакат хоть и подмок, но держаться стал лучше прежнего.

– Слушай, Ир, давай не пропадать. А то видимся только по важным поводам, а сколько их еще осталось? Оглянуться не успеем, как вон, – он засмеялся, – повезут, и надпись заклеивать не надо будет. Давай почаще, а?

– Давай, Сева.

Ирина улыбнулась, зная цену этим теплым обещаниям, данным навеселе. А может, и правда дружба вернется.

Сева растопырил руки, желая ее обнять, но вдруг спохватился и с досадой хлопнул себя по лбу: