Олег Слободчиков - Сын леса

— И чем же я могу тебе помочь?

Татьяна качнула головой:

— Никто мне уже не поможет!

— Тогда ты идешь домой, сегодня молчишь, а завтра поступай как знаешь.

Урожай ваш я выдеру, сама понимаешь, сидеть мне тоже неохота: найдет плантацию участковый, он вас искать не будет — цап меня за шкирку, а себе очередную медальку на грудь. Ну, а теперь по домам?

Алик встал, рассовал по карманам патроны.

— Винтовку я конфискую, а то еще пристрелите.

— Я не враг тебе, Алик, — сразу как-то повзрослев лицом, сказала Татьяна. — Но, насколько понимаю, — урожай на корню продан и в это замешаны такие люди, что и твоему участковому голову оторвут и тебя из-под земли достанут…

Только не пойми, что я угрожаю.

Они расстались возле перемычки. Алик махнул рукой, прощаясь:

— Желаю выпутаться… Ну а если подашься в бега, приходи, всегда устрою. — Он стал спускаться к озеру, чтобы оттуда кружным путем выйти в каньон.

Держался ближе к скалам. Как знать, может быть Тимоха крутится где-то рядом и уже начал за ним охоту. Алик поднялся по каньону всего лишь метров на пятьдесят и увидел узкую грядку. Стройные, высокие маковые стебли такой величины, какой он никогда не видел, стояли здесь не шелохнувшись. На надрезанных головках в опадающей кроне светло-розовых листьев тяжелыми каплями выступило вязкое белое молоко.

«Вот оно — сердце колонии», — подумал чикиндист.

На винтовке не было ремня, а выпускать ее из рук Алик боялся. Он отрезал кусок веревки, повесил ружье на плечи, вынул острый складной нож. Предстояло поработать.

Маковых стеблей было много. Срезав их, Алик сложил небольшой стожок, еще раз обшарил каньон — но больше ничего не нашел. Хвороста вокруг хватало, и вскоре на открытом месте запылал жаркий костер. Огонь с шипением пожирал урожай, тяжелый дым тек вниз по ущелью.

Наверное, Татьяна сдержала слово. Или Тимохи не было поблизости, а колонисты не хотели ввязываться в его дела. Но костер догорал, а в каньоне было тихо. Алик залил угли водой из чистого, журчащего в траве ручейка, еще раз огляделся и пошел вниз, бормоча:

— Вот теперь попробуйте быть свободными, за свой счет!

Судя по солнцу, было около десяти часов утра. Он выбрался к лесной пади притока реки. Хотел остановиться, наловить рыбы и позавтракать, а ноги сами несли вниз, подальше от каньона. Вот и река. Алик не стал раздеваться: вытащил из карманов патроны и спички, вошел в воду выше колен и переправился на другой берег.

Теперь спешить было некуда: участок от впадения Арналау в Байсаурку до самой избушки хорошо просматривался с Башни. Конечно, колонисты могли устроить засаду ночью, возле сакли, но в темноте у Алика было больше шансов обнаружить их первым. Он разложил костер из недымящихся веток, сбросил мокрые сапоги и портянки, сел на замшелую мягкую валежину. «Надо же было так втюриться в мои-то годы!» — подумал, морщась и сплевывая в сторону от огня.

Если бы не страх потерять самое ценное в жизни — свободу, уже готов был согласиться жить с наркоманкой, рожать на свет несчастных уродцев или травить их, единокровных, в утробе жены. «Бог спас! Радоваться надо», — убеждал он себя. Но нудная пустота саднила внутри, будто из груди откачивали воздух.

Напиться бы, да нечем. К тому же, только-только пришел в себя после города.

Рискнуть, полезть в драку… Впрочем, драка только начиналась. Татьяна предупреждала, что просто так это ему с рук не сойдет.

Поблизости была та самая падь, где медведь задрал марала и волка. Алик закурил, поглядывая на розовые скалы вверху, бросил окурок в огонь, взял за ствол лежавшую на коленях винтовку, отставил ее в сторону. Чуть просушив у огня портянки, намотал их на ноги, затем натянул скрипучие сырые сапоги.

Неужели медведь нападает на человека? Зная повадки других зверей, в это не очень-то верилось: никто тебя в лесу не тронет, если будешь вести себя по правилам и законам леса. Попробуй, зайца загони в угол, он тоже бросится. Но слишком уж много баек об агрессивности этого зверя. «Может быть медведь опасен во время гона?» — подумал он и зашагал вверх по склону к старой ели, из-под которой когда-то наблюдал за зверем.

В жизни лесного бродяги много удивительных совпадений. Одно из них произошло и в этот день. Алику даже не пришлось искать медведя: он мирно жевал траву на том самом месте, где они виделись в прошлом году. Кормежка была в разгаре. Зверь, устав стоять, падал на живот, сгребая передними лапами траву в пучок, рвал ее зубами, мотая от удовольствия большой лохматой головой.