Александр Маркин - Дневник 2006–2011

Мать вчера рассказала мне про свою коллегу, которая с началом перестройки стала комплексовать из-за своей маленькой груди, хотя у нее был муж, который ее очень любил, и любовники, но ей все равно была нужна большая грудь, она стала копить деньги на операцию, участвовала в финансовой пирамиде, играла на тотализаторе, потеряла все деньги, залезла в долги, муж от нее ушел, а грудь до сих пор маленькая. У них на работе делают новые пропуска, и всем сотрудницами ее отдела — а они там почти все пенсионерки — нужно было поехать к фотографу, сфотографироваться у него и привезти фотографии в отдел кадров. Все пенсионерки поехали. Фотограф оказался молодым и безвольным, пенсионерки уговорили его исправлять им в компьютере внешность, кому-то он убрал морщины, кому-то исправил двойной подбородок, кому-то изменил прическу, и охранники потом их на этих пропусках не узнавали.

Почему одних людей, про которых мы знаем, что они скоро умрут, нам жалко, а других — нет? Почему мы прекрасно живем, зная, что каждую секунду нашей жизни умирают по несколько человек? Что, впрочем, мы можем сделать? Когда мы будем умирать — другие тоже будут [прекрасно] жить, даже и не догадываясь о том, что мы умираем. Почему одни так легко проникают в наши фантазии, а другие никогда туда не проникнут?

Недавно был в ИМЛИ; дворник Коля стоял у входа с лопатой, он узнал меня и обрадовался. Говорит: Здравствуй, Саша, поздравляю тебя с 23 февраля. Я, конечно, отвечаю ему, что тоже его поздравляю. А он: Ну, раз поздравляешь, подарил бы что-нибудь! Что ты мне подаришь к празднику? — Да у меня ничего и нету, Коля, для тебя с собой. — Ну ты и дурак!

Ехал в метро с работы и стоял у вагонных дверей. На подъезде к одной из станций к двери прислонился, лицом ко мне, рыжий парень, от которого пахло пивом, он пристально смотрел на меня, а мне было неловко, он мне нравился, но мне было неприятно, что он меня рассматривает. Это продолжалось недолго, но я все равно закрыл глаза, чтобы не видеть, как он на меня смотрит. Когда он вышел на «Кутузовской», я увидел вдалеке огромные трубы, совершенно одинаковые, из которых шел белый дым, и стал думать о том, что вполне могу понять людей, которые сто лет назад боялись заводов и труб и думали, что однажды трубы начнут жить своей жизнью. Вдруг этот дым — их дыхание? Или слова, которые они произносят на никому не понятном языке.

Когда ко мне приходят гости, я больше всего люблю стоять у плиты или раковины, я не люблю разговаривать: разговоры разоблачают мою глупость, а если ты готовишь, моешь, вытираешь посуду, режешь хлеб, то можно не разговаривать, чтобы не отвлекаться.

3 марта

Гомосексуалист меланхолической формации.

Я, наверное, люблю Х, но он, кажется, все еще любит Y или еще кого-нибудь — у него все время плохое настроение, у человека, который никого не любит, не может быть плохого настроения, потому что когда не любишь — не сомневаешься, а сомнение — источник ипохондрии. Еще я люблю Дениса, но он любит жену и дочку, я, впрочем, люблю еще нескольких человек, но они любят других, деньги, родину, себя, все, что угодно, и никто не любит меня! Какое горе!

4 марта

Вечером в автобусе мне вдруг стало плохо, то ли нервы, то ли сердце, то ли лунное затмение, о котором рассказывали по телевизору, и я подумал, что, наверное, вот сейчас и умру, а напротив сидел жирный гопник с сальной красной мордой и бутылкой пива в руке, и я подумал, как все это неудачно.

6 марта

Деррида умер, Лаку-Лабарт умер, сегодня умер Бодрийяр, а Леви-Стросс по-прежнему жив.

7 марта

Суду присяжных было показано домашнее порновидео садомазохистских оргий между Харрис и Маршем. Присяжные заседатели смотрели его в полной тишине, поскольку на видео Харрис получает неимоверное удовольствие оттого, что Марш режет ее руки и бедра кухонным ножом, которым она впоследствии зарезала его жену.

9 марта

Шел по Большой Никитской около десяти вечера. Навстречу мне — из Консерватории — роскошные пожилые дамы в дорогих шубах и драгоценностях со своими холеными пожилыми мужьями, все обсуждали, каким ужасным вышел концерт оперной звезды.

12 марта

На улицах много дорогих машин. В магазинах много народу. Огромная очередь на выставку эскизов Иванова к «Явлению Христа народу» в Третьяковскую галерею, начинается почти у выхода из метро «Третьяковская». Ах, как же русский народ тянется к духовности! Московские постройки советского времени — дома, школы, институты — все чем-то напоминают мавзолей Ленина, ведь Мавзолей (Ленина) — это идеальный прообраз тоталитарной советской архитектуры, в каждой советской постройке есть немного от мавзолея Ленина, и в сердце каждого человека, родившегося до 1986 года, живет Ильич. В то же время многие постройки после 1993 года успешно соединяют в себе черты мавзолея Ленина с фантазийными представлениями об идеальном помещичье-купеческом доме.